— Говоришь, слаженная? Хочу видеть этого строптивца. Приведите немедленно! А мы пока со Второй пройдем в мою музыкальную комнату. Угощайся, Командир. — Щелчок пальцами, и расторопный лакей поставил на столик поднос с янтарными бокалами. — Королевская медовуха не сравнится с той, что варят в трактирах.
За Ее Величеством верным псом последовал разукрашенный как попугай фаворит. Жасминовая Леди поднялась не так спешно, однако через минуту вернулась на место, услышав:
— Тридцать первый сделал невозможное, чтобы тебя порадовать. Поблагодари его и развлеки пока светской беседой.
Жесткий, сухой приказ. Все мурлыкающие ноты были уже отыграны.
Я не знала, что собой представляла музыкальная комната, это была одна из тайн Королевской резиденции. Говорили, из Красных палат даже жук не вылетит без специального разрешения. Информация жителям давалась порционно и только та, которую Корона считала безопасной. Ходили множественные слухи о непотребствах, царивших на закрытых балах, о бесконтрольном гневе, разрушавшем несущие стены, но ничего по-настоящему серьезного за пределы резиденции не утекало. Вся грязь сплетен оседала на фаворитах и придворных слугах, но никак не на Королеве-Матери. Она была неприкосновенной даже для злых языков.
Я ожидала увидеть небольшую комнату с музыкальными инструментами, но мы прошли в зал, который по ощущениям был просторнее Малого.
Приглушенный свет. Мягкий, пронизывающий робкими лучами темное помещение. В нем не было ничего, кроме струн, которые в полумраке казались серебристой паутиной. Длинные и короткие, толстые и тонкие, они были натянуты по всей комнате, крепились к стенам, потолку и полу без какого-либо визуально заметного порядка.
Королева ноготком подцепила ближайшую нить — раздался низкий звук, струна мелко задрожала. Вторая отозвалась более высокой тональностью. Третья грозилась лопнуть, но выдержала и издала короткий писк. Тонкая фигурка в роскошном легком платье величественно плыла по залу, пальцами проводила то по одной, то по другой струне, рождая причудливую мелодию. Нити паутины колыхались и вибрировали, словно чувствовали руку хозяйки. На короткое мгновение, сжимаясь и растягиваясь, они образовывали свободный проход. Фаворит не отставал, след в след шел за своей любовницей. За его спиной коридор тотчас же затягивался, струны возвращались в исходную форму. Мне, выдерживая положенную статусу дистанцию, проходилось пригибаться, пролезать, а местами и переступать через препятствия, дабы не задеть это невиданное творение.
Наконец, Королева остановилась. Музыка затихла.
— Вторая, слушай.
И раздался звук — протяжный, грустный.
Изящный коготок подцепил струну на этот раз гораздо сильнее. Был момент, когда я подумала, что тонкая нить порвется, но вдруг глухой стон ясно выделился из всего музыкального фона. Вероятно, на моем лице отразилось удивление, поскольку Королева самодовольно улыбнулась.
— Я уже начала опасаться, что вместе с памятью и мудростью у тебя пропал еще и слух.
— Что это за место?
Она ждала от меня подобного вопроса и, довольно заурчав, пояснила:
— Кровеносная система Улья, а я его сердце. Смотри!
Королева поднялась на цыпочки и пальчиками пробежала по верхним струнам, выбрала одну из наиболее толстых и выпущенными когтями порвала ее.
Раздался вскрик! Фаворит, стоявший рядом, мешком упал под ноги Ее Величества. Через секунду взвыл и схватился руками за длинный подол ее платья. Треск рвущейся ткани заставил идеально очерченные губы скривиться от досады.
— Чего застыла?! Не желаешь помочь своей Королеве?
Стряхнув с себя оцепенение Ники, Вторая дернула за желтый воротник и пригвоздила его хозяина к полу. Тот, несмотря на безвыходность положения, продолжал с пеной у рта извиваться и корчиться. Внешняя хрупкость щеголя оказалась обманчивой. В какой-то момент он сумел вырваться и снова кинулся к Королеве. Чудом не задев ближайшие струны, я успела подставить ему подножку и заломить руки за спину. До хруста.
Ее Величество почти сразу потеряла интерес к нашей возне и, соответственно, к судьбе любовника. Когда мужчина затих и резко обмяк, я перевернула его на спину. Модный сюртук треснул во время борьбы, а на гладком, ухоженном лице застыла страшная гримаса.
— Даже находясь на пороге смерти, лезет под юбку. Надоел. — Бросив презрительный взгляд, Королева направилась вглубь зала. — Самое интересное, что таких ничтожеств, как он, Правящий Совет сканирует досконально. Эти всезнайки видят угрозу только в представителях сильного пола, а к фавориткам, напротив, никакого интереса не испытывают, считают временной блажью, что пройдет через сотню-другую лет… Глупые старики!
Я осторожно следовала за ней, не вступая в диалог. Внутренние чувства обострились до предела и были нацелены на то, чтобы случайным движением не оборвать чужие «жизни». Опасения показаться вандалом сменились страхом стать по неловкости для кого-то убийцей.
— Правильно боишься, Вторая. — Полуоборот головы и легкая усмешка. — Впрочем, мои любовники — это отдельная история. Они стали слишком зависимы, дышать без меня не могут. Для них моя Сила — самый вкусный нектар. Пьют без остатка и просят еще.
В голове вдруг всплыл образ Искаженного, что встретился мне на пороге трактира Сотого. Интересно, жив он или, игнорируемый всеми, подох в каком-нибудь темном закоулке города? Должно быть, он тоже был «ничтожеством». Получил допуск в Красные Палаты с благословения Совета, но быстро наскучил Ее Величеству…
— Если бы отверженные гибли так же легко, у нас бы не было проблемы с их возросшей популяцией. У большинства особей имеется некоторый запас «кислорода» — резерв, который истощается слишком медленно. — Королева резко остановилась.
Проследив за ее взглядом, я не заметила ничего нового. Перед нами были растянуты все те же струны, внешне почти одинаковые, полностью обезличенные.
— Ты, должно быть, не помнишь наш последний разговор. Он состоялся перед твоей спонтанной миссии к отверженным. Для участия в ней тебе даже срезали крылья. — Ее Величество сделала паузу, а затем добавила: — Это, конечно, официальная версия, иная на тот момент вызвала бы в Улье бурю. Ведь в глазах общественности ты была достойна награды, а не наказания….
Мягкая улыбка не гармонировала с пронзительным, ледяным взором, и у меня засвербело между лопатками.
— Я тогда разозлилась, очень сильно. А знаешь из-за чего?
Догадывалась, но тем не менее покачала головой.
— Даю подсказку. — Хитрый прищур глаз и одно брошенное слово: — Двадцатый.
Всколыхнув события многолетней давности, Королева словно вытащила кирпич из стены, разрубившей мои воспоминания на «до» и «после», и меня будто магнитом потянуло к образовавшейся щели.
— Я не должна была спасать Дока в той аварии на Пристани?
— Ты взвалила на себя чужие обязанности, посчитала себя талантливее других!
Слова хлестали больнее прута. Однако покорность не входила в число достоинств разведчицы.
— Двадцатый дышал, его можно было спасти. Он бы не протянул до Улья в том состоянии, в котором был. Лекари получили бы в работу его хладный труп.
— О чем я и говорю. Ты помешала естественному ходу вещей.
— Я не…
— Молчать!
Королева махнула рукой. Мое сердце пропустило удар. Струна под ее когтем натянулась, но не лопнула. Более эластичная, чем другие, она беззвучно растягивалась, стягивалась и, не подчиняясь монаршей воле, отказывалась рваться.
— Я была в ярости. Мои лучшие лекари ничего не смогли сделать с контуженным ученым. — Ее Величество сделала выдох и снова вернула себе образ приторно милой особы. — Думаешь, я оставила его таким уродливым тебе в назидание? Увы и ах! Впрочем, не виню. Так считают все и главный пострадавший в том числе.
От Дока веяло холодом не из-за металла, вживленного в тело, его душу съедала злость.
— Между вами были такие теплые отношения. Он же одиночка по натуре, скрытный, себе на уме. А тебе вдруг стал доверять, даже поделился своими чувствами ко мне.
А я загубила его мечту…