«Люблю».
Кир снова остался безучастным.
«Я тебя тоже» — активную жестикуляцию разведчика не заметить было сложно. Но Ники стоически проигнорировала того, кого ненавидела и боялась одновременно.
«Вытащу, верь мне».
Человек с легким недоумением склонил голову на бок, а его крылатая тень ответила: «Мне и здесь хорошо».
Вторая зарычала и ударила по стеклу. Издевается гад!
Не желая выяснять, когда Четвертый успел овладеть техникой сурдоперевода, я кинулась к запечатанным дверям. И через секунду оказалась прижатой спиной к мощному горячему телу.
— Ты чересчур резвая для отверженной. Погоди. — Чужое хриплое дыхание коснулось виска, а массивная ладонь первой легла поверх ячейки с кнопками.
Отражение разведчика недобро скалилось, но, судя по всему, он наслаждался моей реакцией, упивался страхом и недоумением, впитывал в себя бежавшую по моему телу дрожь.
«Сломай ему руку, ты же можешь!» Ники подпрыгивала от нетерпения, рвалась к мужу, даже не замечала стальных объятий, сковавших грудную клетку. Моя более сдержанная половина шикнула: «Уймись» — и, выскользнув из удушливых пут, повернулась к бывшему коллеге.
— С какой целью ты привел меня сюда?
— Открыть глаза, — с мрачным торжеством хмыкнул разведчик. — Не торопи события. Как только преступник окажется за пределами камеры, я убью его на месте. Уж извини, такие обязательства.
— Кир не мог навредить Королеве. Реакция не та, слабый физически…
— Знаю. — Четвертый пожал плечами и хищно улыбнулся. — Он мог только подыграть. Больше ни на что твой человечек и не годен.
Бросив последнюю фразу, он набрал код доступа и выдавил стеклянную дверь вовнутрь.
— Дамы вперед.
Ники особых приглашений и не требовалось. Она без пререканий впорхнула в камеру и, раскрыв объятья, бросилась к заключенному. За секунду до долгожданной, трепетно-лелеянной в душе, встречи тот резко вскочил на ноги… и шарахнулся в сторону так, что опрокинул стул.
— Что еще вам от меня нужно, уроды?!
Истошно закричав, он сначала замахнулся на замершую в растерянности девушку, а затем, увидев позади внушительную фигуру второго визитера, дернулся прочь.
— Это же я, Ники! Не бойся. — Робкий шаг вперед и поднятые руки, что в мире людей означало «безоружен». Едва ли Кир мог знать, что у разведчиков этот жест предваряет мощнейший выброс силы в бою. Однако мужчина все равно попятился к стене.
— Ты не похожа на мою жену. Думали, за столько лет я забыл ее лицо? Думали вновь обмануть меня?!
В конце его голос сорвался на фальцет. Четвертый, стоявший у выхода, прыснул в кулак.
— Мы познакомились с тобой в метро…
— Да, я сто раз рассказывал эту историю. Вы, уроды, изжевали ее вдоль и поперек! — Несмотря на ругань и шум, он не выглядел агрессивным, напротив, напоминал загнанного зверька, который только и мечтает о том, чтобы его оставили в покое или же, наконец, добили.
— А ребенок?
— Мы собирались, планировали. — Его губы дрожали от злости. — Нет никакого ребенка! И не будет уже…
Я стояла, словно громом пораженная, не в силах даже пошевелиться. По лицу текли слезы.
— Сколько дней ты здесь?
Ники душили рыдания. С трудом пробившись сквозь ее всхлипы, Вторая задала последний вопрос, ответ на который стал могилой для человека, жившего внутри меня.
— Семь лет не хочешь? А может, восемь или все десять!
— Получается, что… — Пошатнувшись, я сделала шаг назад и уперлась спиной в твердую, пылавшую жаром стену. Не сразу сообразила, что это запакованный в броню торс разведчика. Он вновь оказался в опасной близости, щелкнул пальцами перед носом, заставил моргнуть.
— «Альфа-6» был лабораторным экспериментом. Дошло, наконец?
— Но Кир… — Ники смотрела на мужа и понимала, что продолжает его любить, несмотря ни на что. Ни на растительность, появившуюся на его лице, ни на сломленный дух, ни на отвращение к нашему виду, читавшееся во взгляде и мимике, ни на совместное прошлое, что оказалось плодом воображения.
— Кир-Рик — палиндром. В твоем сломанном извращенном мозгу две реальности — настоящая и виртуальная — наслоились друг на друга, заполнили схожим содержимым провалы в памяти. Ты идеализировала человека, подсознательно наделив его моими чертами.
— Врешь! Ты и он — вы абсолютно разные. — Я развернулась, чтобы видеть их обоих.
Голова пухла от мыслей, простреливала виски. Съежившийся изможденный заключенный был определенно роднее стоявшего напротив наглого и самоуверенного разведчика.
— Разумеется, — фыркнул тот. — Это жалкое существо поневоле стало моим блеклым отражением.
Как и придуманное забавы ради имя-перевертыш, он был полной противоположностью человека. Вторая могла любить такого лишь в хмельном бреду.
— Что ты сказала?
Судя по перекошенной злобой физиономии, последнюю фразу я ляпнула вслух.
— Ничего.
Воздух вокруг начал электризоваться. Натыканные по периметру камеры и лампы с треском лопнули, усеяв пол мелкими осколками.
Пока Четвертый, сжав кулаки, боролся с собой, я подошла и присела к свернувшемуся в углу Киру.
Он не видел в темноте, но ощущал мои руки, мягко сжавшие плечи, слышал ласковый шепот:
— Нам надо уходить. Доверься, я проведу тебя домой. У вас с Ники будет замечательный малыш, мальчик…
В который раз я пожалела, что не обладаю даром эмпатии. Как было бы просто одной лишь силой мысли угомонить первого, уговорить второго и унять бушующий шквал собственных эмоций.
— Никуда ты с ним не пойдешь. — То ли шипение, толи свист раздался за спиной.
Огромные черные крылья развернулись и, закрыв собой половину клетки, добавили мрака окружающему пространству.
Ситуация была тупиковой, но не безвыходной. Я искренне надеялась на вмешательство извне. Где гвардейцы, охраняющие ценного преступника? Где палачи, начищающие свой карательный инвентарь? И те, и другие не любили, когда на их территорию приходили чужаки.
Красный глаз камеры — единственный уцелевший — продолжал мигать по центру потолка, а сжатая тугим комом Сила уже рвалась из тела, пекла ладони, ждала подходящего момента для удара. Достаточно и легкого поворота головы. Четвертый же должен посмотреть, кто войдет, отвлечься на долю секунды…
— А чего ты, собственно, хотел добиться? — Я поднялась, сунув руки в карманы. — Что, осознав жестокие реалии, я забуду его и брошусь тебе на шею?
Разведчик хищно оскалился.
— Мне нужен достойный противник. Стань прежней, не этой пустоголовой размазней.
Ники взъярилась и чуть не выпустила лавину на свободу.
— Тебе-то какое дело?! Если что и было между нами, оно давно прошло и, к счастью, забылось.
— Но последствия остались, — сквозь зубы процедил Четвертый. — Жаль, не могу тебе рассказать, скован запретом. Но я постараюсь вернуть утраченное…
— Нет, — покачала головой. — Это я постараюсь.
И сделала шаг к Киру. Тот уже не шарахался от меня, кажется, понял, кто хороший полицейский, а кто плохой. Щурился в темноте, наблюдая за нами, и опасливо прислушивался.
— Дернешься — и я казню цареубийцу сам. Имею право. А тот несчастный клубок, что прячешь в рукаве, припаси на будущее. Тебе еще уходить от погони.
Он даже не обернулся — не почувствовал тень, вползавшую в камеру…
— Казни, — выдохнула я, отпуская с пальцев накопленную Силу. Огненный шар метнулся ко входу, но тот час же потух при столкновении с блоком Первого.
— Надо же, в таком месте собрались самые сливки общества.
Четвертый развернулся, окинул новоприбывшего долгим взглядом.
— Сливки? Ты явно переварил кофе Ее величеству…
— Светская жизнь так обогатила лексикон. — На ядовитое замечание в свой адрес предатель только усмехнулся.
Я переводила взгляд с одного разведчика на другого и не понимала, чего они ждут. Шутки были вовсе неуместны, атмосфера внутри накалялась, становилось тяжело дышать. Завидев очертания третьего силуэта, Кир побледнел пуще прежнего и кинулся едва ли не на стену. Он боялся Первого сильнее нас с Четвертым вместе взятых. Ники, ведомая инстинктивным желанием защитить, загородила человека своим телом и в кои-то веки пожалела, что лишена крыльев.