— Вижу, за время моего отсутствия мало что изменилось. Есть какие-нибудь новости?
— Ты главная новость. Народ ликует. Знаю тех, кто на полном серьезе уже готовится к переезду. Шьёт себе подходящую одежду, заучивает расхожие фразы, перенимает обычаи и традиции.
— Безумие какое-то. — Я фыркнула и продолжила нарочито громко. — Что такое семь лет по сравнению с нашим жизненным циклом? Этого недостаточно. Не уверена, что есть повод для радости.
Посетители ловили каждое мое слово, те, кто сидели далеко, без смущения вытягивали головы и пытались читать по губам. Их глаза лучились какой-то отчаянной надеждой и молчаливой благодарностью.
— Как только из лаборатории просочилась информация о твоем возвращении, тебя моментом возвели в статус героя, собирались даже ходатайствовать о награждении медалью — тут уж разведчики постарались, взбаламутили народ. Ходили важными петухами, гордились. Ведь участник проекта «Альфа-5» — бывший гвардеец — провалил эксперимент на десятый день. Бесхребетные твари сразу задали ему жару, даже его дипломатический настрой не помог…
— А Королева? Как она отреагировала?
Мнение Матери имело большое значение для каждого жителя Улья. И я не была исключением.
— Красные Палаты не открывали дверей и от комментариев воздерживались. Потом, конечно, стали рождаться провокационные слухи. — Сотый покосился на Кира. — Раз тебе собираются возвращать крылья, я думаю, переживать не о чем. Корона должна быть довольна твоей работой. Все-таки забрезжил хоть какой-то свет в нашем мрачном будущем.
Я согласно кивнула и, бросив рассеянный взгляд на зал, задала еще один вопрос:
— Почему им не нравится мой… компаньон? Знаешь, я прямо кожей чувствую исходящую от них неприязнь.
За ближайшим к нам столиком две особи мужского пола начали суетиться и ерзать на стульях. Если до этого они ели не спеша и грели уши, то сейчас начали быстро орудовать ложками, торопясь покинуть зону общепита. Боялись меня, смешные.
— Ревнуют, — ответил Сотый, пожав плечами. — Раз сделали одного, сделают и других. Он же тоже как бы то ни было творение Королевы.
— Он андроид, всего лишь железная машина.
Осталось только убедить в этом саму себя. Для пущего эффекта я постучала по каркасу — ребрам, но не услышала положенный звон. Кир мягко перехватил мою руку и сжал пальцы — видимо, включилась команда «идти на контакт».
— Вот именно. Когда ты понимаешь, что через отведенный свыше срок тебя заменят другим номером — это одно, это естественный ход событий, это правильно и всем понятно. Против мироздания, как говорится, не попрешь. А когда вместо тебя поставят искусственно слепленный, лишенный эмоций, механизм — это совсем другое. Мне будет чертовски обидно оставить трактир на толстый кусок металла и пучок проводов. Более того, я не верю, что вот он, — Сотый указал на Кира, но трогать не стал, — любит Королеву так же сильно, как и мы. Ты вот знаешь, кого его запрограммировали любить?
По идее, меня. Но человеческая привязанность — штука сложная. Не думаю, что разработчики смогли прописать ее в код.
— Я не знаю, что у него в голове. Мне не представили создателя.
И не дали возможности его поблагодарить…
— О чем я и говорю, — крякнул Сотый, довольный своей правотой, потом нагнулся ко мне и зашептал на ухо: — Кто-то вбросил информацию, что Королева планирует замену самых низших звеньев на многофункциональные автоматические операторы. Их-то кормить не надо. Вместо троих живых поставят одного робота, а там….
— От низших пойдет к высшим, — договорила за него.
— Я всей душой предан Ее Величеству и чужой болтовне не верю, но разговоры такие ходят. Ты приглядывай за своей игрушкой. Народ у нас бессовестный, попортят, а скажут — так и было.
— Меня уважают, не осмелятся.
— В Правящем Совете, чай, не дураки сидят, — хитро прищурился трактирщик. — Знали, кому подарить первый экземпляр.
Он резко отпрянул и, приняв скучающий вид, спросил:
— Выбрала что-нибудь?
Пока мы беседовали, пальцы по старой памяти барабанили по столу, они автономно покидали в корзину любимые ранее блюда.
— Попробуй новиночку этого сезона — жареные бобы. Прямиком из Королевских угодий. Самые вкусные в Улье, отвечаю!
Оппозиционный настрой Ники не позволял баловать себя Королевскими бобами. Осмотрев список, я хмыкнула, убрала часть позиций, добавила новых и нажала кнопку «упаковать».
— За счет заведения!
Не успела я возразить, как Сотый перегнулся через мое плечо и ткнул пару раз в дисплей.
— Я не в накладе. За тебя столько пили, что, считай, один ужин точно окупился.
По приходу домой Кир педантично отряхивал пальто, убирал его в шкаф, затем чистил обувь и уже после этого проходил мыть руки. Обязательно кричал из ванны, под звуки крана: «Я дома», будто до этого не он шумел в коридоре. Затем проходил на кухню, целовал меня в висок и помогал накрывать стол, оставляя на посуде и скатерти легкий запах гуталина. Однажды я не выдержала и сказала ему об этом. Обиделся. И ушел на полчаса тереть руки скрабом, пообещав приводить в порядок обувь непосредственно перед выходом из дома. Однако на следующий день последовательность действий не изменилась. «Вот чудак», — думала я, еще не зная, что людям свойственна цикличность. Они называли ее привычкой.
Кир застыл на пороге моей норы и, видимо, решив мысленно какую-то задачу, начал снимать обувь.
— Даже не думай. — Я стукнула его по руке и затащила внутрь темного помещения. После нашей трешки мое текущее место обитания показалось жалкой конурой. Стены, потолок, пол давили со всех сторон. Минимализм в виде односпальной кровати, тумбы с кувшином и полки со скудной коллекцией трофеев склонял к депрессии. Никаких обоев в цветочек, только черная глянцевая поверхность экрана, встроенного в стену, и вездесущие шестигранники как символ Королевства.
— М-да, уютненько.
«Слепой философ прозрел вдруг и завязал себе глаза, увидев мир вокруг» — внезапно всплыли строчки откуда-то из самых глубин подсознания.
Лучше бы ты, память, сохранила вещи поважнее глупого стишка.
— Проходи, Кир, не стесняйся. Будешь теперь здесь жить. У меня тут скромненько, но чистенько. Пыль выдувают раз в день в рабочие часы. Надеюсь, у андроидов не бывает аллергии?
Внезапно охваченная суетой, я начала пересчитывать предметы на полке, шарить по ящикам комода и перестилать кровать. Какой-то бестолковый уборщик перепутал стороны, и теперь подушка лежала на месте, где обычно отдыхали мои ноги.
— Втроем мы бы тут, конечно, не развернулись. Но можно было бы подать запрос на удвоенную площадь.
Я вытерла выступившую испарину со лба. Почему, черт побери, выключена вентиляция?
— Это люди целыми днями могут сидеть дома, потому и дома у них красивые. А тут так не принято. — Включив экран, я активировала разом все системы жизнеобеспечения. За стеной забурлила вода, из отверстий на потолке подул воздух.
— Прости, сейчас станет холоднее. Не спальня, а духовка какая-то, — выругалась я, не сразу заметив, как раскалились ладони. Подсветив паутину из вен, Сила рвалась наружу.
Мне здесь не нравилось. Совсем.
Кир, до этого стоявший у порога, подошел ко мне и обнял за плечи — точно так же, как это делал другой Кир, настоящий.
— Режим «Утешение»?
Он кивнул.
Вторая никогда не плакала от расстройства чувств. От боли — лишь один раз, когда ее зашивали в поле без анестезии. Неопытными руками и очень долго. Последние дни балом правила Ники — глупая и ранимая девушка из другого мира, в один момент потерявшая все.
Мы с Киром долго сидели на полу друг напротив друга, поджав ноги по-турецки. Я рассматривала андроида, пытаясь найти десять отличий, сличала с заметно помутневшим в моей голове образом оригинала. Была пара дефектов, но по всему выходила превосходная работа: тот, кто сделал его, был очень сильным и талантливым мастером.
В ту ночь я говорила много — даже больше, чем в предыдущие дни. Вспоминала смешные моменты из нашей совместной жизни, рассказывала о знакомстве, о сыне с его очаровательной беззубой улыбкой, о нашей квартире, да почти обо всем, что еще сохранила моя память. Утаила лишь предательство Кира. Андроид оказался приятным собеседником и, в отличие от Дока, слушал молча и не задавал чертову уйму детализирующих вопросов.