Роль камеры для дезинфекции выполняла тесная комната, залитая ровным фиолетовым светом. Сержант загнал туда нас с Тезоном и плотно закрыл дверь. Меня по-прежнему знобило, но хоть зубы не стучали. Разведчик вопросительно вскинул подбородок. Как мне тут? Лучше всех. Я в таком восторге, что подумываю сменить специализацию. Нет лучшей службы, чем разведка. Но настроение шутить пропадало с каждым мгновением. Я кивнул, что нормально и молчал дальше.
Глава 7. Допрос
То, что в нашу легенду не поверили, совсем не удивляло. Но я ждал карантина, клетки, запросов на главную базу, чтобы разобраться. Разговора по душам с вежливым безопасником, в конце концов. Но сержант повел себя так, будто мы на войне, а я вернулся из глубокого тыла противника. Уже перевербованным, ага. И чтобы исключить вероятность шпионажа, меня решили допросить.
— Сюда, — коротко сказал сержант, открыв дверь.
Странное было помещение. С потолка свисали ремни, железные крюки, как в холодильнике для хранения мяса. Коровьих туш целиком. В одном углу стоял рабочий письменный стол, маленькая тумбочка. В другом жаровня с тлеющими углями. А в третьем, словно в насмешку над всем остальным, лоток с хирургическими инструментами. Добавить к интерьеру ведра с водой, швабру, куски железной арматуры и можно начинать сходить с ума.
Пыточная для хирурга с функцией завхоза? Кладовка для хранения того, что не пригодилось другим? Кто здесь служил? Что делал?
— Руки давай, — приказал сержант, снимая петлю ремня с потолочной балки.
И тут я понял. Все-все с самого начала и почти до конца. Васпам было лень возиться с долгими разговорами и перекрестными допросами. Они решили ускориться. Правильно. Быстрее, чем под пытками информацию никак не добыть.
Меня в жар бросило. Одеться сержант не разрешил, я стоял совершенно голый посреди ледяной допросной и потел. У мастеров пыток говорят все. Умирают молча только те, на кого не хватило терпения или времени. Сейчас меня начнут резать на куски, и я заговорю. Буду кричать, плакать от боли, вспомню маму и отца-генерала. Васпа не успокоится, пока не вытянет из меня все, вплоть до точных координат лагеря. Я их не помню. Но когда железный прут начнет перемешивать в моем животе кишки, координаты появятся.
— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — заговорил сержант, связывая мои руки за спиной ремнем. Его свободный конец васпа перекинул через балку и намотал на ворот. — Если я тебе не верю или мне не нравятся твои ответы, я кручу ворот и твои руки поднимаются выше.
Я промолчал. Только опустил голову, чтобы было удобнее стоять. Мир надолго перевернулся перед глазами. Мы называли такую пытку «виской». Тело свободно висело на вывернутых в плечевых суставах руках. Да, это больно, но вытерпеть можно. Стало легче. Появилась надежда.
— Как ты попал в руки патруля из чужого Улья? — сержант монотонно пробубнил вопрос, несколько раз повернув ворот.
Я все еще стоял на ногах.
— Летел на вертолете. Пилот сообщил о неполадках в двигателе, — повторил я легенду слово в слово, как ее озвучил Тезон. — Командир пошел в кабину. Машину мотало, быстро теряли высоту. Затем был удар, и меня выбросило в окно. Слава Королеве, я выжил.
За последнюю фразу спасибо патрулю. Запомнил. А сержант снова прокрутил ворот. Еще два оборота и мои руки поднимутся вертикально.
— Бродил по лесу, — продолжил я. — Не знаю, как долго. Потом увидел патруль.
Все. Легенда закончилась. Я стиснул зубы, стараясь дышать носом. Еще и минуты не прошло, а тело горело от плеч и шеи до ладоней.
— Труп командира видел? Он действительно был мертв? — в бесстрастном тоне сержанта появились первые оттенки. Нажим на словах «труп» и «действительно».
— Командир мертв, — упрямо заявил я, и васпа дважды прокрутил ворот, поднимая меня над полом.
Суставы в запястьях перекрутились так, что почти выскочили. Локти громко хрустнули. Проклятье, я это слышал!
— Характер ран, степень повреждений?
Мне показалось, что сержант оживился. Речь ускорилась, стала громче. Остальные признаки я оценить не мог. Подбородком касался груди и сержанта не видел. Зацепился за детали? Плохо. Это место в легенде самое слабое.