— Садись, — кивнул Ян на ободранное кресло, торчащее посреди того, что осталось от кабины.
Нет, умом я понимал, что это даже не тренажер, а всего лишь учебный макет, но мне потребовалось несколько минут, чтобы забыть о несостоявшемся полете. А пока я усаживался и косился то на рычаги управления, то на полупустую приборную панель, преторианец рассказывал про автомат перекоса и систему «шаг-газ», о режимах полета и такой уникальной детали, как контрольное висение в воздухе перед разгоном и набором высоты. Я фанатично любил технику, а Ян был хорошим учителем. Нажимая на педали и плавно поворачивая рычаги, я забыл обо всем, что происходило вокруг. Слышал грохот главного винта и чувствовал крен машины, а где-то внизу плескалось зеленое море деревьев. «Рычаг на себя и носом прямо на светило». В плену наваждения я обернулся на Яна и впервые увидел на его лице искреннюю улыбку. Пустым взглядом он смотрел вперед и тоже летел куда-то вдаль. Живой, настоящий.
Я опустил глаза, рукой стирая с лица все эмоции. Морок рассеивался, вокруг по- прежнему стучали и звенели ремонтники, а рядом несчастный шудра ворочал тяжеленную запчасть. Да бодро так ворочал. Подозрительно. Я пригляделся, еще не понимая, что же именно мне показалось знакомым, а потом шудра рукавом поправил капюшон на голове, а из-под него выпал непослушный темный локон. Ин дэв ма тоссант, Дин!
Долговязый сверкнул глазами и приложил палец к губам. Предельно понятный жест. Молчу. Что он тут делал? За кем следил? Что вынюхивал? Вместе с Тезоном готовил побег, не дожидаясь экзамена? Или сам, ни на кого не надеясь?
Я нервно заерзал на кресле и только тогда понял, что молчание Яна затянулось. Обернулся я вовремя. Как раз, когда на губах преторианца выступила желто- зеленая пена, а глаз закатился. Наплевав на взгляды рядовых, я схватил офицера и потащил прочь из кабины, пока он в судорогах не разбил голову о приборную панель. Положил его на пол лицом вниз и повернул голову. На всякий случай оглянулся и заметил только напряженный взгляд Дина из-под капюшона шудры. Остальные васпы в рабочей суете даже не обратили на нас внимания. Долговязый склонил голову на бок и с ужасом уставился на дергающегося в судорогах Яна.
— П-преторианец?
Я кивнул. И, зная, что Яну не до нас, шепотом спросил Дина:
— Что ты здесь делаешь?
— А ты что делаешь? — шепнул в ответ васпа и показал пальцем на кровавый китель. — С ним?
— Летать учусь. Преторианец сказал, что устроит побег с экзамена.
Дин замер, а я запаниковал. Нельзя такие новости выдавать сразу. Я сам еще до конца не понял ничего про побег. Долговязый шумно выдохнул и тряхнул головой:
— Обманет.
— Нет, — вступился я за офицера. — Договор.
Дин открыл рот, а я подумал, что за все время нашего знакомства видел у него меньше проявлений эмоций, чем сейчас за одну минуту.
— Дурной ты, — шепнул васпа, — и дикий. Тур говорил.
— Где он? — испугался я за Тезона. — Почему ты один?
— Тур у Грута. Часто у него бывает. Долго. Твоя записка. Тур показал. Потом молчал. Долго молчал. Бежать решили.
— На вертолете? — догадался я.
— Ага.
— Убежим, — я вложил в это слово всю свою веру. — С экзамена. Скажи Туру.
Долговязый снова застыл. Не верил, боялся. Я хотел еще что-то сказать, но не находил слов, а Ян затих. Дин покосился на него не то со страхом, не то с презрением и отвернулся к своей запчасти.
Преторианец дернулся, приходя в себя. Отер рукавом кителя рот и один неимоверным усилием воли поднялся на ноги. Я боялся ловить его на глазах у рядовых, но Ян хоть и шатался, но на ногах стоял твердо.
— За… помнил?
Я молча кивнул.
— Ты… полетишь, — сказал преторианец и качнулся назад, упав спиной на стену. Удержался, замер.
До лифта дошел сам и, лишь добравшись до кельи, позволил себе упасть на кровать.
Глава 19. Разговоры
У Яна дрожали руки и он никак не мог прикурить папиросу. To спичка гасла, то бумага тлела вместо того, чтобы гореть. Наконец, он затянулся и выдохнул в келью облако едкого дыма. Бледный, слабый и уставший. Как тогда, после первого приступа. Неужели глаза лишился, неудачно упав?
— Мешают приступы, господин офицер?
Теперь я понял, зачем Ян пустил меня в кресло пилота. Одно дело упасть в судорогах на тренажере в ангаре и совсем другое в боевой машине на высоте в несколько тысяч метров. Преторианец затянулся еще раз и на выдохе ответил: