Отец нерешительно смотрит на сына. Ощущает, как чувство крайней беспомощности затапливает его снизу доверху.
Адам растет красивым мужчиной. Уже сейчас выше отца, и шире его в плечах. Но как был неуправляемым и проблемным ребенком, таким и остается. Нет в нем зрелости. Нет ответственности. Не думает о последствиях. Творит, что вздумается. Обладая поразительным складом ума, постоянно направляет его в дурное русло. Каждый раз проявляет пугающе агрессивную изобретательность. Терентий Дмитриевич не знает, где границы его жестокости. Иногда ему кажется, что и сам Адам этого не знает.
— Галина Васильевна готовит тебе ужин, — сдавшись, вымученно говорит Терентий Дмитриевич. — Отдай распоряжение, где будешь есть.
Разворачивается к двери, но Адам внезапно останавливает его.
— Пап, ты сейчас по телефону назвал одну фамилию… Исаев, — Титов поворачивает голову и тревожно смотрит на сына. — Я познакомился с его дочерью, — последняя фраза заставляет мужчину сделать резкий вдох.
— Адам, ради всего святого, не трогай ее.
— Почему, папа? — сощурившись, интересуется Адам, и Терентий Дмитриевич чувствует себя так, словно попался на крючок.
— Что значит, почему? — с бессилием повторяет он. — Потому что, Адам.
— Хороший ответ. Я сразу все понял, — исходит сарказмом сын.
— Я не желаю сталкиваться с этой семьей, — пытается найти ответ, который утихомирит Адама.
Но, Бог видит, зря.
— Почему? — усмехается отпрыск.
— Боже, на что я надеюсь! Тебе бесполезно что-то запрещать. Ты все равно сделаешь наоборот. Назло мне.
Адам осуждающе качает головой.
— Как ты можешь, папа? Я ничего не делаю назло тебе. Я делаю то, чего сам хочу. Это разные вещи.
— Адам… — просит Терентий Дмитриевич, всматриваясь в лицо сына. — Послушай меня хоть раз. Не трогай ее.
— Ладно, — соглашается неожиданно парень. — Перестань беспокоиться, папа. Я ведь просто спросил.
Терентий Дмитриевич внимательно смотрит на безмятежное лицо Адама, и это пугает его еще больше.
— Не пытайся меня успокоить! Ты ничего не спрашиваешь просто так.
Адам присвистывая, усмехается.
— А ты растешь, пап, — похлопывает родителя по плечу. — Раньше ты мне всегда верил. Велся на любые мои слова.
— Не смей играть со мной в свои игры, — злится Терентий Дмитриевич.
Адам отходит. Усмехается.
— Удачного вечера, папа, — салютует отцу, прежде чем покинуть холл.
— Думаешь, это легко, иметь такого сына, как ты? — устало выкрикивает ему вслед Терентий Дмитриевич.
Адам оборачивается. Прижимает пальцы к губам, словно правда размышляет о словах отца.
— Не знаю, папа. Ты мне расскажи, — говорит он издевательским тоном. — Ах, да! Ты же уходишь. Как всегда, папа, — разводит руками в стороны. — Не задерживайся, тебя ждут важные люди. А я найду, чем себя занять. Уж поверь мне, — подмигивает оторопелому отцу и уходит.
Войдя в свою комнату, Адам стягивает верх курсантской формы и откидывается на кровать. Ощущает себя психологически изнеможенным. Несколько раз совершает планомерные вдох-выдох и впускает в голову Еву Исаеву. После обеда Титов пересекся со знакомым прогером-хакером, который в кратчайшие сроки соберет на выскочку всю необходимую ему информацию. Взломает ее социальные сети, кредитные и медицинские карты, влезет в домашний компьютер и телефон.
Адам планирует забраться Исаевой в мозг. Узнать все ее страхи и слабости. Разрушить ее мир.
Игра началась! А значит, пришло время решительных действий.
6
День четвертый
Ева повсеместно ощущает взгляд Титова. Он промораживает ее насквозь. Неотрывно наблюдает, приводя девушку в разрушающее ее нервную систему суетливое состояние. Запускает в сознание Исаевой несвойственные ей корни психастении[1] и социальной рассеянности. Один дьявол знает, какие планы против нее строит этот ненормальный! Но и Бог не заставит Еву убраться с траектории его пути.
«Как бы не так, Адам! Как бы не так!!!»
Подпирая здоровой рукой подбородок, Исаева отключается от разглагольствований преподавателя психологии. Прикрывает веки, и на неоправданно долгое мгновение дает себе передышку. Ева умеет признавать очевидное. И она отдает Титову должное: его ночная выходка впечатлила ее сверх меры. Пробрала до дрожи. Холодок и сейчас сползает по натянутой спине девушки, едва только она воскрешает в памяти свое внезапное пробуждение во втором часу ночи. Открытую балконную дверь. Врывающийся в спальню, и свирепо шарпающий тяжелыми шторами, гудящий непогодой ветер. Утонченную, чарующую слух мелодию. Грустную балерину, медленно вращающуюся по черному глянцевому основанию резной музыкальной шкатулки. Выведенную острым крупным почерком считалочку: «Раз, два, три, четыре, пять. Вышел Еву я искать…»