- Господин офицер, разрешите обратиться, - робко начал я. Ян кивнул, шевеля лопатой в лотке кровавые внутренности. - Для чего это?
- Для кого, - поправил васпа. - для Королевы.
Преторианский юмор начинал напрягать. Конечно, личной гвардии Её Величества многое дозволено, но подчас метафоры переходили всякие границы. Я повозмущался еще с минуту, а потом в сознании тихо щелкнуло. Так бывает, когда долго мучаешься над математической задачей, десятки раз перечитываешь условие, что-то чертишь, решаешь, а ответа нет. И тут вдруг хаос в голове выстраивается в четкую, логически верную картину. Хватаешься за голову и стонешь: «Дурак!».
- На вечернюю трапезу? - собственный голос показался чужим.
- Какую трапезу? - сухо спросил Ян. - Жрет она это.
Королева - мутант. Без сомнений. И судя по количеству еды на один прием пищи - очень большой, голодный и плотоядный мутант. Меня ждут ночные кошмары.
- А как выглядит Королева? - обреченно спросил я.
- Как божество, - отрезал Ян. - Много болтаешь. Руками шевели!
Я шевелил и думал, что некоторые идеалы должны навеки оставаться в черном бархате сна, маня, но ускользая. Тезон так хотел увидеть Королеву, а теперь я завидую, что он её не увидит. Не даром в святая святых нет никого, кроме преторианцев. Личная гвардия не только берегла покой Её Величества, но и всех васпов от созерцания Её Величества.
Мы опрокинули последний лоток, Ян снял фартук и застыл, оттирая руки ветошью. Выглядел преторианец не важно. Перетрудиться не должен был, здесь что-то иное. Одноглазый втянул голову в плечи и сильно ссутулился, будто бы пережидая приступ острой боли в животе. Если он регулярно занимался кормлением, то откуда такая напряженная реакция? Снова приступ?
- Господин офицер, с Вами все в порядке? - вежливо спросил я.
- Нет, - ответил Ян, оттирая руки с все возрастающим раздражением, - Ужас. Тоже... не чувствуешь?
Ужас я чувствовал, еще когда над моей головой мешок завязывали и сейчас, когда оказался в пещере, но мне простительно. Яна же гнуло к земле так, будто его пытали.
- Чувствую, - признался я.
Офицер, услышав это, немного расслабился и поднял голову.
- Величие Королевы. Никто не защищен. Терпи.
Аура страха значит. Низкочастотные колебания, называемые инфразвуком. Действительно, уже не просто мутант, а божество.
- Зайду первым, - обронил Ян, надевая китель и поправляя портупею, - отвлеку едой. Ты после со щупом и пробиркой. Поймаешь жало и сцедишь эссенцию. Понял?
Конечно, как можно не понять. Беру щуп, пробирку. Тоже справа? Да, там они. И иду доить эссенцию с божества-мутанта, пока оно поедает трупы своих последователей, а личный телохранитель следит за тем, чтобы заодно не съели меня. Вот и карабкайся после такого по карьерной лестнице, видя, какие обязанности прилагаются к кровавому кителю и высокому званию.
Облачившись обратно в гимнастерку, вооружившись щупом и положив в карман пробирку, я сообщил преторианцу, что готов. Одноглазый кивнул и налег на корыто, толкая его вглубь пещеры. Туман под ногами становился плотнее с каждым шагом. От накатывающих прибоем волн ужаса меня знобило. Еще немного и начну стучать зубами или бормотать что-то нечленораздельное, а то и вовсе остановлюсь, и никто с места не сдвинет. Ян двигался медленно, рывками, пригибаясь к корыту. Я вспомнил, как преторианец спрашивал, слышу ли я Королеву. Значит сам слышал. Была ли это осмысленная речь или голые эмоции животных инстинктов? Какого заходить с куском мяса в клетку к голодному зверю, когда для него ты сам такой же кусок, только живой пока? Я думал, если ментальная связь существует, то насколько велика власть Королевы над своими телохранителями? Ради этого она травит их повторно? И не убьет ли меня Ян по приказу Её Величества, едва я переступлю порог покоев?
Резкий запах разложения усилился. Коридор вывел в округлый зал, свод которого терялся в темноте. Теперь и я услышал Её. Томительный стрекот миллиона шуршащих лапок, забирающихся под одежду. Стон гиганта, потревоженного презренной букашкой. Легкий ветер и тонкий свист на грани слышимости. У Королевы должны быть крылья. Мне так хочется.
Темные всполохи меди вдалеке. Неясные очертания чего-то огромного и неповоротливого и больше ничего. Ян вкатил корыто на ровную площадку, задев белобрысой макушкой тусклую лампу на длинном шнуре. Я сделал еще два шага и сполз на пол по стене зала в стороне от пятна света. Если не дышать и не двигаться, может быть и не заметит.
Рыжие всполохи ринулись из темноты на свет стаей легкокрылых мотыльков. Я боролся с желанием зажмуриться и зажать уши, ибо слушать хруст и чавканье и не думать о поедающей трупы Королеве почти невозможно. Тогда я стал смотреть на Яна. Преторианец стоял на коленях рядом с тележкой, высоко задрав голову. На обезображенном шрамами лице в медных бликах кривилась и преломлялась блаженная улыбка. Ян утонул в волнах наслаждения своего Божества. А мне оставил хищное, ядовитое жало во мраке.