Он и сам знал, что от него воняет, но ему было всё равно.
Обычно Пол производил впечатление бодрого подтянутого парня приятной наружности. Сейчас он сидел угрюмый, глаза у него закрывались, волосы спутались. Вся его жизнь перевернулась в одно мгновенье, а пьянство и недосыпание только усугубляли проблему. Он старался выпивать в разных барах: не хотел позорить доброе имя отца.
Это имя и так уже запятнали слухи о том, что он покончил с собой.
Пол всегда гордился отцом. С собой в бумажнике носил фотографию, на которой они были сняты вдвоем. На снимке Пол совсем еще малыш. В отцовской кепке, из-под которой его почти не видно. Впрочем, так было задумано, чтобы показать: маленький сын ровняется на отца. Пол искренне восхищался им, любил его больше всех на свете. В памяти пронеслись воспоминания о тех днях. Добрый, любящий, отец всегда был ему опорой. Пол почитал его как героя. Всегда думал, что именно таким должен быть образцовый отец и муж.
Кепка, в которую еще надо врасти.
Высокая планка.
И вот его не стало.
— Сожалею о гибели твоего отца, — сказала ему барменша.
— Спасибо. Я тоже.
Её звали Джози.
— Пол, этот бокал за счет заведения. Я вижу, как тебе тяжело. Налью тебе еще два бокала, а потом иди отоспись.
— Да, Джози. Спасибо.
Она была немного старше него. И симпатичная, причем в любое время работы бара, который нередко превращался в пропитанный отчаянием сказочный мир для пьяниц, где посетители начинали выглядеть чуть лучше только часа в два ночи.
Джози поставила перед ним первый бокал виски, безо льда.
Пол поднес его ко рту.
— Знаю, это слабое утешение, — сказала она, — но я тебя понимаю. Первый парень, с которым у нас были серьёзные отношения, бросился под поезд на станции Туквила. А я стояла, будто статуя, и смотрела, как он гибнет под колесами. Словно окаменела.
— Кошмар, — произнес Пол.
— Восемь лет прошло, а я каждый божий день думаю: как так вышло, что я ничего не предчувствовала?
— Понимаю, — ответил Пол. — Я даже не догадывался, что отец может покончить с собой. Ничто этого не предвещало.
Он допил виски.
— У всех людей есть тайны, Пол, — сказала Джози, глядя на него с усталой улыбкой на губах.
— Да, наверно, — согласился он и кивнул на пустой бокал, намекая, что готов выпить еще.
От выпивки кружилась голова, но он сам дошел до такси, вспоминая одну из последних встреч с отцом. Примерно за неделю до самоубийства Пол заехал к родителям, чтобы поесть и забрать выстиранное белье — мама, добрая душа, постаралась. Он сидел, смотрел телевизор, и тут со службы вернулся отец. Пол сразу почувствовал: у него что-то случилось. Алан Шарп, бывало, и раньше впадал в депрессию и тревожное состояние, но ненадолго. На этот раз все было серьёзнее. Глубже. Словно человек ушел под воду без спасательного троса.
— Пап, — окликнул Пол отца. — Что случилось?
— Да так, дело одно нехорошее. Ничего нового. Да еще журналист один достает. И меня это вгоняет в тоску, хоть я и понимаю, что расстраиваться незачем.
— Расскажи. Может, я чем помогу.
Глаза Алана вдруг наполнились слезами.
— Да я мало что знаю, Пол. В зоне отдыха для автомобилистов рядом с магистралью обнаружили мертвого младенца.
— Какой кошмар.
Алан присел на диван рядом с Полом.
— Да уж. Кошмарней не бывает. Грудную девочку сунули в мешок для мусора, словно вещь. Слава богу, не я это расследую. Но все равно тяжело.
— Да, папа. Какие-то больные люди.
Алан махнул рукой.
— Больные, либо им на всё плевать. Родили ребенка и даже не подумали пристроить её в приют, просто выбросили, как мусор. Буквально. Оставили умирать в туалетной кабинке.
— То есть девочка тогда еще была жива?
— По словам врача, да.
Домой вернулась Пэтти, ездившая куда-то по делам. Она положила сумочку, ключи и сразу почувствовала неладное. Отец и сын развалились на диване, словно приросли к его подушкам.
— Все нормально? Что стряслось?
— Да так, преступление одно обсуждаем, детка, — отозвался Алан, поднимаясь, чтобы обнять супругу.
— На площадке для отдыха у шоссе нашли выброшенную грудную девочку, — объяснил Пол. — Мёртвую.
— Какой ужас! — воскликнула Пэтти.
Алан что-то шепнул ей на ухо.
— Да, милый, — тихо ответила она, отходя от мужа. Потом взглянула на Пола. — Я приготовила энчиладос[9] в зеленом соусе. Пол, ты заночуешь?