— Я не ожидал от тебя другого ответа, испорченная Эва.
— Вот и славно.
Девушка вытягивает ноги и откидывает голову назад. Шелковые пряди спадают вниз и щекочут Адаму руки. Его это по обыкновению раздражает. Он ненавидит длинные волосы, они всегда мешают. У Исаевой же волосы особо длинные и густые. Лезут просто повсюду. Как бы он не стоял, ветер, будто нарочито, бросает их ему.
Ева замечает, как брезгливо Титов относится к ее волосам и, наконец, тоже смеется.
— Раз так хочешь, Адам, последуем твоему плану. Только будь готов к тому, что я нетерпеливая. Стреляю на поражение — сразу в сердце. И затем — еще контрольный, в голову. Завладею твоей сатанинской душой.
— Это попросту невозможно. Пойми, ядовитая моя, я пью, и не пьянею. Выпью тебя, и забуду.
— Рано зарекаешься. Ведь ты меня еще не пробовал, Адам. Я сверну твою кровь, милый.
— Ты красивая, Ева, — равнодушно признает Титов. — Но не более. Внутри тебя нет ничего особенного.
Несмотря ни на что, Исаевой приятно знать, что он считает ее красивой. Она собирается доказать ему: для него она станет особенной. Чумовой зависимостью.
— Адам, Адам… Ты заставляешь меня очень сильно зацикливаться на тебе. А это критически плохо. Я всегда ломаю свои любимые игрушки. Измучаю тебя, ненаглядный мой.
Незаметно для самого себя, Титов начинает раскачивать качели сильнее. Это тупое ребячество, но ему хочется, чтобы девушка слетела с сидения и шмякнулась своей напыщенной прекрасной задницей прямо в болото.
Но, на самом деле, он не стремится причинить ей физические увечья. Его желания гораздо глубже.
— Жаль будет тебя выбрасывать, — замедляя ход качелей, с притворным прискорбием выдает Адам. — Хотя нет, вру. Не жаль, Эва.
День двенадцатый (1)
Я ищу твою вену.
Любовь,
рок-н-ролл,
героин.
©Константин Потапов
День двенадцатый.
Свирепый порыв ледяного ветра едва не срывает с головы Исаевой черный берет. Чтобы удержать его, она машинально выпускает из рук полы наброшенной на плечи куртки. Содрогается от холода и тихонько ругается.
Уже который день подряд Ева пребывает в паршивом настроении. Расследование Титова и его последующее внезапное исчезновение заставляют ее чувствовать себя крайне напряженно. Исаева пытается перешагнуть господствующую в ней нервозность. Безразлично отбросить тот факт, что Адам зондирует ее мозги. Только ничего у нее не получается. Ева отчетливо понимает, что сдерживаемые ею эмоции не рассеиваются за сроком давности. Хлипкими массами наслаиваются в бесприютных уголках души.
Выработанное с годами равновесие оказывается под угрозой. Все стремится к нулю. Если не ниже, к минусовым отметкам. Кажется, любая мелочь может посодействовать грандиозному нервному срыву. Качни только, подтолкни — душу вывернет в истерике.
Вцепляясь озябшими пальцами в полы куртки, Исаева хмурится и быстро шагает в сторону спасительного тепла академии. Слыша смех и беззаботные разговоры курсантов, давит в себе подспудное желание перегрызть кому-нибудь глотку.
— Будь нормальной, — бубнит в полтона, поднимаясь по ступеням.
Протягивает руку к двери. Но открыть ее не успевает.
Мужские руки сжимают ее плечи и оттягивают назад. Ботинки Евы с легкостью поддаются, скользя по мокрой плитке. Она хочет возмутиться, но не успевает даже обернуться, как крупные ладони отпускают ее плечи и закрывают ей глаза.
— Конец уровня, Ева. Сохраняйся, — слышит у самого уха и задыхается от одного лишь звука грубого голоса Титова.
Судорожным залпом хватает кислород. Холодный воздух с густой примесью сногсшибательного мужского парфюма.
— Что за дурацкая манера, дышать мне в затылок? — резко спрашивает она.
Отмечает, как неестественно высоко звучит собственный голос, но не задумывается, от чего так происходит. Наклоняет голову чуть в сторону и бесконтрольно вздыхает, когда губы Адама прикасаются к ее щеке.
— Я люблю эту позицию. Сзади.
— Ты просто больной.
— Да. Так и есть.
Еве не нужно прислушиваться к себе, чтобы понимать, как сильно она желает взглянуть Титову в лицо.
Задерживает вдох и резко разворачивается. Впиваясь в парня взглядом, шумно вдыхает. И, как будто… тонет. Утопает в темных ледяных глубинах его глаз. Ни берегов, ни дна не ощущает. Только сбивающее с ног убийственное нервное возбуждение. Инстинктивно хочет барахтаться, чтобы всплыть и глотнуть воздух… Но, наряду с этим разумным желанием, ее мозг посещает необузданный порыв: пасть на самое дно и планомерным шагом истоптать его. Распространиться по нему гигантским подводным землетрясением.