Над поляной кружили встревоженные вороны.
Наконец, Давыдову со Львом Иванычем все-таки удалось разнять дуэлянтов. Вручив обоим по пистолету, они развели их в разные стороны на пятьдесят шагов.
Напоследок обняв приятеля, Давыдов сказал:
- Помни, Гжевский, если пегвым выстгелишь и пгомахнешься, - полковник потгебует тебя к багьегу и шлепнет! Слепым надо быть, чтоб с десяти шагов пгомахнуться.
- Ступай, Денис, и обо мне не беспокойся, - отрывисто бросил Ржевский.
- Будь здогов, бгатец. Ни пуха ни пега!
- К черту!
Вернувшись по цепочке следов к барьеру, Давыдов отошел в сторону и громко объявил:
- Господа офицегы! Не угодно ли начать. Считаю до тгех. Газ! Два! Тги!!
Ржевский быстро двинулся навстречу своему противнику, который, после устроенного ему избиения, шел какой-то странной, дерганной походкой, словно его сзади тыкали булавкой.
Внутри поручика все кипело. В эту минуту он так сильно ненавидел своего противника, что пустить тому пулю в лоб казалось слишком большой честью.
Когда Ржевскому оставалось пройти до барьера шагов десять, а Зайцеву - немногим более, несколько ворон вдруг вздумали перелететь через поляну.
Поручик немедленно выстрелил, и одна из ворон, самая большая и жирная, с жалобным клекотом свалилась прямо на голову Зайцеву. Тяжело ранненая в грудь, она щедро обложила полковника своим пометом и, скатившись по его мундиру на снег, пару раз дернулась и сдохла.
Все случилось так неожиданно и быстро, что Зайцев в замешательстве застыл на месте, опустив пистолет.
- Ага-ха-ха! - воскликнул Ржевский. - Попал, три тысячи чертей! Попал!
Воронья стая с громким криком снялась с деревьев. Небо над поляной потемнело от живой черно-серой тучи.
В истошном карканье ворон полковнику Зайцеву почудился смех потешающихся над ним трех тысяч чертей. В течение долгих десяти секунд он стоял, вжав голову в плечи и бессильно разведя руки, совершенно не в состоянии что-либо предпринять. И лишь глаза его в бешенстве таращились на ухмыляющегося поручика, а с приоткрытых губ готовилось сорваться грязное ругательство.
- Закройте рот, полковник, - сказал Ржевский, - а то не ровен час ворона залетит.
К полковнику наконец вернулся дар речи.
- К барьеру! - взвизгнул он, потрясая пистолетом. - К барьеру!!
Поручик, криво усмехнувшись, не спеша преодолел несколько шагов до торчавшей из снега сабли. Полковник остановился у другой. Вытащив платок, он принялся тщательно вытирать с лица птичий помет.
Их разделяло десять шагов.
- Я долго буду ждать? - с усмешкой произнес Ржевский.
- На тот свет торопитесь? - огрызнулся полковник. - Успеете!
- Еще одно слово, любезный, и я опять набью вам морду.
- Господа, господа, пегестаньте пгепинаться, - вмешался Давыдов. - Полковник, вы будете стгелять или нет?
- Буду!
Зайцев поднял пистолет.
- Я отплачу вам той же монетой, поручик, - сказал он сквозь зубы.
- Сделайте одолжение, сударь.
Полковник стал высматривать в небе ворон. Но, как назло, все они уже опять расселись по деревьям, продолжая неистово галдеть.
- Лев Иваныч, не сочтите за труд, - обратился полковник к своему секунданту, - спугните этих тварей.
Тот немного растерялся.
- А как?
- Палкой их. Палкой!
Отломив от ближайшей сосны длинный сук Лев Иваныч принялся бегать от дерева к дереву и что было сил бить по стволам. На него сверху падали хлопья снега, но он так увлекся, что не обращал на это внимания.
С недовольным карканьем вороны стали взлетать и кружить над поляной.
Полковник выстрелил в одну из крылатых хищниц.
Спланировав по косой траектории, подбитая ворона рухнула на спину Льву Иванычу. Издав брезгливый вопль, он отскочил в сторону и упал, зарывшись лицом в сугроб.
- Убил! - весело рассмеялся Ржевский.
- Дуэль не окончена! - возопил полковник. - Желаю стреляться повторно.
Секунданты зарядили пистолеты.
Дуэлянты заняли свои исходные позиции.
Давыдов досчитал до трех.
Ржевский и Зайцев с двух концов поляны быстро дошли до барьера и остановились друг напротив друга.
Обезумевшие вороны продолжали галдеть, прыгать по снегу и носиться над людьми. Шум от воронья стоял невыносимый.
Подбитая полковником ворона, волоча крыло, ковыляла по снегу и, наконец, ткнулась Зайцеву в ноги. Он вдарил по ней сапогом, что вызвало новый взрыв возмущения среди ее сородичей. Истошно вопя, они кружили над своей соплеменницей, которая, упав на спину, никак не могла перевернуться.
Ржевский выстрелил в воздух.
И вновь удачно. На полковника свалилась очередная ворона. Зацепившись лапой за ворот его мундира, она повисла у него за спиной.
Полковник, чертыхаясь, вертелся на месте, но никак не мог от нее избавиться.
Раззадоренные видом крови, крылатые твари носились вокруг Зайцева, почти задевая его своими крыльями. Отмахиваясь от них, он невольно нажал на курок.
Раздался выстрел, и на него упала еще одна ворона.
Тут уж Зайцев озверел. Отбросив пистолет, он схватил саблю и стал гоняться за воронами.
Давыдов и Лев Иваныч, обнажив клинки, бросились ему на подмогу.
Ржевский покатился со смеху. А потом и сам с саблей наголо, хохоча и гикая, стал носиться по кругу.
От воплей сотен вороньих глоток закладывало в ушах.
Внезапно, перекрывая птичий гам, из чащи раздался злобный рев. И на поляне появилась огромная медведица. Свирепо рыча, она решительно двинулась в сторону людей.
Господа офицеры попятились.
Лев Иваныч первым рванул к саням, а за ним побежали и остальные. Они запрыгнули в сани, и кони понеслись.
- Три тысячи чертей! - воскликнул Ржевский, переведя дух. - Такой финал меня стреляться разохотил.
- Меня тоже, - буркнул полковник Зайцев, кутаясь в шинель.
А Давыдов, обняв полковника за плечи, вдохновенно сказал: