Он сел в кресло у окна и, по аристократической привычке избегая смотреть на старую даму в ночных одеждах, заговорил спокойным и вкрадчивым голосом:
- Сегодня со мной случилась пренеприятнейшая история. Я был в компании и много выпил.
Монотонный голос графа действовал на Ржевского усыпляюще. Веки поручика сами собой сомкнулись, и он задремал.
- Мы, кроме того что пили, еще играли в карты, - продолжал свой рассказ Долбухин. - И я невольно сболтнул лишнее, а именно, что вам известна тайна влияния планет на карты. Все, кто это слышал, закоренелые понтёры, игроки отчаянные и жадные. Таким образом, за вашу жизнь, драгоценная моя grand"maman, я теперь не дам и полкопейки. Вот так. Вы уж простите меня за откровенность. Я вас не пугаю - упаси бог! - но как внук считаю своим долгом предупредить.
Долбухин сделал паузу, ожидая, что на это ответит графиня.
- Угум-м, - промычал во сне Ржевский.
- Я вижу, вы взволнованы, - сказал граф. - И правильно... Вас будут пытать. Уж поверьте мне, эти люди ни перед чем не остановятся. Они заставят вас вспомнить, как звали покойную жену Тутанхомона - не то, что, какие-то там три карты. - Долбухин постепенно все больше распалялся. - Не ровен час, на мороз вынесут и слепят из вас снежную бабу. Или приставят пистолет к виску: "Говори, бабка, где деньги!" - Граф вдруг забрюзжал слюной, замахал руками. - То есть не деньги, а "карты, карты где?" Тьфу, дьявол, запутался!.. Они не то скажут, они скажут: "Отвечай, шельма старая, какие ты знаешь сочетания карт и планет? Отвечай, а не то весь дух из тебя вышибем!"
С трудом взяв себя в руки, граф тщательно вытер губы платком. И продолжал уже спокойнее:
- И не дай вам бог, grand"maman, назвать этим господам не те комбинации. Не дай бог! Они вас убьют, и будут правы. Но даже если вы им все честно расскажете, они вас все равно убьют, чтобы не оставлять свидетелей. Вот так. Вы спросите меня, а что же вам тогда, старой дур... э-э... бедняжке, делать?
- Уи-фф, - подал голос дремлющий под кроватью Ржевский.
- А я вам отвечу. Вы должны открыть эту тайну мне. И когда к вам заявятся эти понтёры, валите все на меня. Дескать, о вашей тайне уже внучек все выведал. Они на вас... то есть не на вас, а... они, в общем, плюнут и уйдут. И меня станут бить, а у меня уже деньги на лечение есть! Мё компрёнэ ву?
- Уи, - всхрапнул поручик.
- Превосходно! В таком случае назовите мне счастливые комбинации. И покончим с этим.
Граф Долбухин впервые за последнее время взглянул на старуху, и вдруг почувствовал что-то неладное. Выражение, застывшее на лице старой графини, было какое-то странное: бессмысленное и вместе с тем нелепое до жути.
Долбухин два раза громко кашлянул. Старуха не шевельнулась.
И тут его прошиб холодный пот, и кожа на спине вмиг сделалась гусиной.
- Ау, grand"maman, - позвал он, не вставая с кресла. - Аделаида Петровна, вы меня слышите? Ау, аушки!
Старуха молчала.
Подойдя к кровати, граф для верности пощелкал перед ее носом костяшками пальцев.
- Куть-куть-куть...
Старуха смотрела перед собой не мигая.
- Го-то-ва, - по слогам прошептал Долбухин. - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...
Он закрыл ей глаза. Ему вдруг стало душно. Он кинулся к окну. Отдернул штору.
- Пгимите мои искгенние соболезнования, ггаф, - сказал Денис Давыдов, пристукнув каблуками.
Вскрикнув от неожиданности, Долбухин шарахнулся от него к шкафу.
Дверцы шкафа распахнулись.
- И я тоже, граф... мои сочувствия, - склонил голову корнет Васильков, вылезая оттуда с дамской шляпкой на голове, в соболиной шубе и с сапогами в руках.
- Что? что?... Что это значит? - попятился от него Долбухин.
Наткнувшись на постель, он сел графине на ногу.
И тут под ним кто-то громко чихнул.
С воплем подскочив, граф в ужасе уставился на покойницу.
- Ну и пылища... - проворчал поручик Ржевский, выбираясь из-под кровати.
- Господа, что сие означает? - воскликнул граф Долбухин.
Господа офицеры молча пялились на него и друг на друга.
- Я полагаю, что нам следует объясниться, - настаивал граф. - В чем дело, корнет?
Под его строгим взглядом корнет Васильков покраснел, как девица, которую застали в неглиже.
- Простите, граф, я, право же... я здесь случайно... адрес перепутал... Думал, здесь гостиница, а вышло совсем наоборот.
- Но почему вы сидели в шкафу и к тому же разутый?
- Так я принял шкаф за нумер, и, собираясь лечь спать, снял сапоги. Я всегда без сапог сплю.
- Ну что ж, корнет, складно врете, - покачал головой Долбухин и обратился к Давыдову. - А вы, Денис Васильевич, что скажете?
Гусар вскинул голову.
- Вы знаете о моей впечатлительной натуге, ггаф! Я поэт, и не стыжусь этого. Я хотел написать поэму о вашей бабушке. И движимый более своими чувствами, нежели гассудком, я...
- ...решили заявиться к ней среди ночи, - язвительно закончил за него Долбухин.
- Свидание, как в романе, - усмехнулся Ржевский.
Граф тотчас повернулся к нему.
- А вы, поручик... у вас что за причина?
- Любовное рандеву.
- С моей бабкой?!
- Вы рехнулись, любезный! Хоть я и охоч до дам, но не до такой же степени. - Ржевский брезгливо покосился на покойницу. - У меня была интрижка с ее воспитанницей.
- Но у графини никогда не было никаких воспитанниц!
- Да? Ну, стало быть, со служанкой. Какая разница? В темноте не разберешь.
- Хорошо, допустим. Но как же вы тогда очутились в спальне графини?
- Вы хоть и внук, граф, но все же не мальчик! Могли бы и сами догадаться. Мы играли со служанкой в жмурки. Я стал ее искать, заблудился среди комнат, забрел сюда, залез под кровать и уснул.
- Вгешь, Гжевский, - засмеялся Давыдов. - Чтоб ты заснул на любовном свидании? Ни за что не повегю!
- Иногда и от женщин не мешало б отдохнуть.
- Хватит врать, господа, - устало заявил Долбухин. - Мы все прекрасно понимаем, о чем идет речь. Но... графиня мертва, и свою тайну она унесла с собой.