- Лад, дай мне посмотреть! Сбоку все расплывается.
Ладка передала бластер Зорину. Лучше бы она этого не делала! Ствол бластера зашевелился хищно: целеуказатель скользнул по одной вышке, по другой, замер на воротах... Хмурая улыбка - и я заметила: лицо Андрея каменеет, как давеча в ущелье.
- Стой! - Ладка бьет Зорина под руку, так что заряд не разносит ворота и, по счастью, не поджигает крайний барак. Зато в середине красивой вывески, на месте слова "УЛЬГЫЧАН" - большая дыра. Лозунг с изречением Отца Народов превратился в обгорелые клочья.
- Ты соображаешь, что делаешь? Думаешь, мне самой не охота все там разнести к нехорошей матери?
Пока она объясняет Приблудному, почему не стоит злоупотреблять влиянием будущего на прошлое, мне приходит в голову мысль опробовать пистолет. Один из прожекторов вспыхивает и гаснет - результат вдохновляющий.
- Ты что? - оборачивается Ладка.
- Ничего. От одного прожектора последствий не больше, чем от испорченной вывески.
- Тогда и я тоже! Один, больше не буду, честное слово!
- Хватит! Отдай оружие, Зорин!
Тот, как ни странно, сразу слушается.
Внизу - большая кутерьма. Кто-то начинает бить в рельсу. Мы стоим и любуемся на учиненный переполох. Вдруг Ладка изменяется в лице и с воплем "Ложись!" плюхается за камни. Мы мгновенно следуем ее примеру: на ближней вышке вспыхнул и запульсировал оранжевый огонек, что-то засвистело, простучало по камням.
- Голову спрячь! - я вжимаюсь в землю.
Этот гад прохлестывает по площадке очередь за очередью, пули рикошетят о камни, Андрей тихо ругается. А я лежу носом в землю и думаю: "Господи, это надо же так влипнуть! Концлагерь сорокалетней давности, злые инопланетяне. Бред!" Сердитое шипение воды на углях обрывает мои мысли. "Эти сволочи продырявили кан! Чая сегодня не будет... Какой чай?! Дура! Идиотка! Тебя же сейчас убьют!" Перед глазами - снова - кровь, чьи-то трупы, в нелепых позах застывшие на мокрых серых камнях, искаженные, обезображенные лица: "И ты так будешь валяться!" Меня тошнит от страха и отвращения, я никого не хотела и не хочу убивать, но я могу и буду защищаться. У меня в руках оружие. Я попала из него в прожектор - попаду и в пулемет. Или в пулеметчика, это уж как получится. Костер почти совсем загасило, ему нас не видно, а нам его... Ладка стреляет раньше. На вышке - взрыв, пулемет захлебывается, во все стороны брызжут осколки прожекторов.
- Good! Good! - Ладка хлопает в ладоши. - Больше не стрелять! Уверена, если мы сейчас угомонимся, они нас тоже больше не тронут...
На площадку с перекошенными физиономиями выскакивают ИФ и Серега.
- Живы? - мы переглядываемся. Сережкин фонарик выхватывает из темноты наши бледные, посеченные каменной крошкой лица. Андрей недобро блестит глазами и шипит:
- Ты, выключи фонарь, мать твою! Опять накроют!
- Вы чем здесь занимаетесь? - в тон ему спрашивает ИФ, Серега мигом погасил фонарик.
- Мы? Мы здесь плюшками балуемся, - голосок у Ладки дрожит.
- Ежиков пасем, - мои губы растягивает идиотская ухмылка.
- Бананы косим, - совсем тихо добавляет Ладка.
- Чего? - ИФ берет в руки продырявленный кан. - Психи ненормальные, как вам это удалось?
- Мы не хотели, мы только...
- Идите-ка отсюда, приведите себя в порядок. Андрей, расскажешь, что здесь произошло.
- Он не при чем, все из-за меня началось, - пытается возразить Ладка.
- Идите, идите!
Спускаемся вниз. Все лицо дерет, как от крапивы: дотрагиваюсь до щеки - ладонь в крови. У Ладки то же самое. Разводим перекись. Руки противно дрожат. Заспанная и насмерть перепуганная Галка держит фонарик - свечку зажечь не сообразили.
Кое-как промыли ссадины, и снова вылезли к лиственнице. ИФ все еще отчитывал Приблудного. Увидел нас - замолчал, посмотрел, как на сумасшедших.
- Вы опять здесь?
- Андрюш, мы тебе перекиси принесли. Протри лицо.
- Спасибо, зачем? И так все заживет.
- Девушки, когда вам в следующий раз захочется поразвлечься, вы хоть предупреждайте заранее.
- Мы не хотели!
- Хватит дурачиться! Не детский сад - взрослые. Я не говорю о том, что из вас могли сделать решето. Вы это, надеюсь, и сами понимаете. Вам известно, как все эти художества отзовутся в нашем времени? Мне нет. Мы и так здесь страшно наследили. Я же помню, чувствую, как все плывет, меняется. Я с ума схожу от этого, все время такое чувство, будто... Мы жили здесь как раз тогда. Тот старик с безумными глазами,.. - ИФ не договорил, сморщился, будто от резкой боли, отвернулся.
Тускло мерцают вдали огоньки поселка. Где-то там спят, а может быть и не спят, разбуженные стрельбой, мальчишка, который пока еще носит фамилию своих кровных родителей, и его обреченная мать. А совсем рядом, в одном из бараков за колючей проволокой, умирает на нарах отец мальчишки. Может быть - именно сейчас. И ничего, абсолютно ничего нельзя сделать. Как ИФ вообще с этим живет?