Единственная история, которая известна более-менее достоверно - про тех самых четверых мужиков. Это были рабочие из Ревды, шахтерского поселка к северу от Ловозер. Бедолаги отправились на заповедное озеро порыбачить. Было у них разрешение, договорились они с егерями по хорошему, или просто браконьерили - не знаю точно, да это и не важно. Ушли туда на выходные. Ждали их на работе в понедельник утром - не дождались. Начали искать.
Сначала нашли палатку: пустую. Все выглядело так, будто ее обитатели собирались ужинать, но вместо этого в панике повыскакивали на улицу и сгинули в неизвестном направлении. Потом нашли самих людей: уже не живых. Одного - километрах в десяти от стоянки, остальных - еще дальше. Кто в чем был: в легкой одежде, в носках, они кинулись бежать к Ревде. Бежали сломя голову, через горы, напрямик - пока не свалились от усталости и не замерли. Последнее-то не удивительно. Погода стояла: около нуля, мелкий дождь, туман. До ближайшей "населенки" - не меньше тридцати километров, так что шансов у них не было никаких. Вопрос в другом: что должно было произойти, чтобы подвигнуть бывалых, в годах уже, мужиков на такую самоубийственную глупость? Причем, кажется, они еще и абсолютно трезвыми были...
Я ходила по Ловозерам, но на самом Сейдъявре не была. Видела заповедное озеро издали, с перевала.
Здесь - тоже озеро. И место, наверняка, не менее красивое. В хорошую погоду, не в такую серую муть, да если бы еще убрать развалины на берегу... Только горы здесь - намного выше и круче. "Схема строения" примерно та же: как у большинства северных гор. Насколько я понимаю в геологии, это плато, основательно погрызенное ледниками. Но в Хибинах и Ловозерах скальных стенок меньше, чем плоских вершин и пологих лишайниковых склонов. Здесь - наоборот.
От нашей стоянки скалы - с трех сторон: отвесные, мрачные, верхний край теряется в облаках. С четвертой - вид на озеро и остатки лагеря. И давит, давит что-то, наполняет душу тоской и непонятным страхом...
После ужина мы, как дежурные, отправились мыть посуду. Отошли всего метров на двадцать, но накатило такое, что не приведи Господи: словно чей-то взгляд из темноты, внимательный, недобрый, и как ни повернешься - все равно в спину. Ретировались обратно к костру бегом. Под язвительные Серегины комментарии - будто не он вернулся без дров - составили в кучу грязные миски и полезли в палатку.
То ли жуть, висящая в воздухе, все-таки пошла на спад, то ли усталость брала свое, но через несколько минут я провалилась в глубокий, как омут, сон без сновидений.
Проснулась среди ночи. Отчего - не поняла, но тут же обнаружила, что никто в палатке не спит. Выскакиваем на улицу. ИФ с Серегой двумя изваяниями застыли на бугре над палаткой, их обращенные к озеру лица озарены бледными синеватыми сполохами. Взлетаем к ним.
Сколько буду жить - не забуду. В окнах пустых домов разгоралось все ярче странное голубое сияние. Призрачный огонь пополз по стенам, по земле - и вот уже весь поселок беззвучно пылал, почти не видимый в светящемся тумане. Волна света побежала вверх по склонам сопок, только наша лощина почему-то так и осталась темным островком в океане холодного пламени. Запахло озоном, волосы у нас на головах, тихо потрескивая, поднялись дыбом.
Граница света и тьмы проходила метрах в двадцати от места, где мы стояли. Там, за этой чертой, что-то происходило. Плыли, теряя свои очертания, руины внизу, сами собой беззвучно перемещались камни, на скальной полке слева неизвестно откуда возникла корявая, перекрученная ветрами лиственница...
Потом вдруг сияние померкло, на мгновение все потонуло в непроглядной тьме - и тут же вспыхнули прожектора на далеких лагерных вышках, замерцали, заискрились золотистые огоньки в окнах домов, где-то залаяла собака.
- Гал, ущипни-ка меня, - подал голос Сергей и сразу ойкнул от боли.
Последующие несколько секунд мы занимались тем, что щипались, наступали на ноги и одаривали друг друга тумаками. ИФ стоял чуть в стороне и молча смотрел на оживший поселок.
- Ребят, а вдруг это взаправду? - Галкин вопрос так и остался висеть в воздухе.
Наши дальнейшие действия могут показаться полным идиотизмом: не сговариваясь, мы залезли в палатку и необычайно быстро заснули. Обсуждение отложили на утро с тайной надеждой, что при свете дня все вернется на свои места, мы тихо унесем отсюда ноги, а дома, в теплой уютной квартире будем рассказывать, какой клевый глюк нас здесь посетил.
Девятый день
Проснулись наутро от мерного, стонущего металлический лязга. Внизу били в рельсу. Подъем или развод - черт его знает. От этого "малинового звона" мурашки побежали у меня по спине: ночное наваждение оказывалось явью.