«Я просто знаю, что эти маленькие ублюдки где-то здесь» - было обычной жалобой французских пилотов-разведчиков – «Но пойди найди их в этом бардаке».
И снова маскировка коммунистов оказалась идеальной. Первое подозрение французов что на них вот-вот нападут – если не считать общего ощущения, что что-то затевается – появилось, когда 17 октября в 17.00 массированный минометный налет с чрезвычайной точностью и яростью обрушился на высоту Нгиало, разнеся колючую проволоку, пропахав проходы через минные поля и выбив расчеты тяжелого оружия французов. В 17.30 раздался страшный крик «Тьен-лен!» и пехота Вьетминя появилась на высоте с потрепанной обороной. Менее чем через час вся высота Нгиало оказалась в руках противника. Французская воздушная поддержка, поднятая по тревоге через несколько минут после начала боя, прибыла из дельты Красной реки как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать уход пленных с поднятыми руками, идущими между двумя колоннами конвоиров Вьетминя. Французские позиции в деревне Нгиало все еще продолжали сражаться и продержались до утра, но когда на рассвете прибыл первый самолет со снабжением, чтобы сбросить крайне необходимые боеприпасы и кровяную плазму, французский триколор перестал развеваться над обугленными руинами Нгиало. Ключевой французский форпост в горах тай был потерян в течении двадцати четырех часов и теперь было очевидно. что все французские посты к северу и западу от Нгиало будут разгромлены без надежды на помощь, если Вьетминь достигнет Черной реки до того, как гарнизоны смогут завершить свое отступление.
Перед французским верховным командованием вновь встал призрак приграничной катастрофы 1950 года. Выбор, который в конце концов был сделан, состоял в том, чтобы бросить противнику в качестве жертвенного агнца один десантный батальон, который решительными арьергардными действиями отвлек бы на себя основные силы противника и дал бы время более медлительным и крупным частям отступить к Черной реке. Не было ни малейшей иллюзии относительно шансов на выживание десантного батальона; если бы он продержался достаточно долго, чтобы выполнить свою задачу, его потеря того бы стоила. Решение было принято в Ханое и батальоном, выбранном для жертвоприношения в стране тай, стал 6-ой колониальный парашютно-десантный батальон майора Бижара.
15 октября подразделение было приведено в состояние боевой готовности и в тот же вечер командующий воздушно-десантными войсками полковник Жиль попросил отца Жанделя, капеллана десантников, подготовиться к боевой операции на следующее утро в 05.30. «Как долго продлится операция?» - спросил Жандель. «Я не знаю точно» - ответил Жиль. «В любом случае, возьмите с собой переносной алтарь и все, что нужно для мессы. Если операция займет больше времени чем ожидается, мы отправим вам вино и облатки. Удачи».
16 октября 1952 года в 11.20 первая волна из пятнадцати С-47-х, вылетела из Ханоя в направлении Туле в двадцати милях к северо-западу от Нгиало. За первой волной в 14.30 должна была последовать вторая. Сам Бижар, как обычно, был в первом самолете. Лица мужчин были напряжены, обычные шутки и подколки отсутствовали. Теперь они знают, куда идут, что собираются делать и что лишь немногие из них доживут до того, чтобы рассказать об этом. Отец Жандель в камуфляжной униформе десантников – с черным распятием, украшенным маленькой серебряной фигуркой Христа, висевшим у него на шее над запасным парашютом и небольшим свертком с переносным алтарем, лежавшим поверх его боевого ранца – нашел себе место неподалеку от майора Бижара. Капеллан прыгал как член штабной группы. И вот Туле: несколько небольших продолговатых холмиков, окруженных покрытыми джунглями горами.
Сам аванпост, расположенный в центре небольшой равнины, представлял собой укрепленную башню, наподобие средневековых, окруженную десятью рядами колючей проволоки и несколькими открытыми ходами сообщения, связывающими пять пулеметных точек. Начальник поста, любитель порядка, выложил его название на холме шестифутовыми буквами из каменных плит. Вся равнина была длиной около четырех миль и грунтовая тропа соединяла пост с ближайшей деревней племени мео. С любой точки зрения, это место выглядело как самая непривлекательная ловушка, которую только можно было найти для последнего боя.