Позже выяснилось, что он был прав. Передатчик был ловушкой коммунистов.
Близ Батчьен, всего в одном горном хребте от Черной реки, они чуть не наткнулись на бивак взвода Вьетминя, расположившегося на тропинке. Они оставались в течении пяти часов, застыв на месте, наблюдая, как противник разбивает свой собственный лагерь, прежде чем продолжить марш. К этому времени, изможденные голодом, жаждой и дизентерией, даже туземцы тай были едва ли больше, чем оборванными тенями, пошатываясь, бредущими вперед, удерживаемые только мрачной решимостью достичь Черной реки.
5 ноября 1952 года был преодолен последний гребень, кроны деревьев поредели и голубое небо стало ярче. А затем ведущий разведчик тай остановился, указывая вперед: «La Rivière Noire», сказал он.
И вот она, красновато-коричневая, быстрая и коварная – но безопасность ожидала на другом берегу. Предстоял крутой спуск к берегам реки, а крутые спуски в джунглях более мучительны, чем подъемы. Смертельно уставшие люди падали чаще, чем шли, но к 16.00 они достигли дна долины. Снова явилось провидение, на этот раз в виде туземцев тай из соседней деревни.
- Вы не сможете пройти днем. Вы должны вернуться в лес; вдоль реки много вьетминских патрулей, но ваши люди на другом берегу. Вы останетесь здесь до темноты. Я вернусь с рисом и проведу вас.
Говорил ли он правду? Сами тай этого не знали: вьеты платили большие премии за французских отставших, особенно за их оружие и больше всего за их рации. Награда сделает туземца богатым человеком на всю жизнь. Но Пероль и его люди были слишком слабы, чтобы беспокоиться.
К ночи тай вернулся с корзиной клейкого риса, обычного пропитания горцев. Люди жадно поглощали рис, запивая его мутной речной водой. Туземец, однако, предостерег Пероля от попытки переправиться этой ночью.
- Французы больше не приближаются к реке, и на другом берегу реки тоже есть вьетминские патрули. Но завтра я буду знать, где переправиться. Я найду вам плот, чтобы переправиться. Вы не сможете переплыть реку. Она слишком быстрая.
Люди чуть не плакали от отчаяния; находится так близко к безопасности и все же не иметь возможности добраться до нее, было почти невыносимо. Но у них не было выбора. На следующий день над рекой кружил маленький самолет-разведчик «Моран». Не в силах сдержаться, Пероль и его люди высыпали на открытое место, крича и размахивая французским флагом из Мыонгчена, который они несли с собой. Самолет снизился и сбросил жестянку с запиской: «Видел вас. Уберите флаг и держитесь подальше от чужих глаз. Оповещу друзей напротив вас. Удачи».
Вечером того же дня Пероль и его люди переправились на импровизированных плотах, сделанных из туземной хижины на берегу реки, которую они нашли благодаря верному туземцу тай. Все еще волоча за собой оружие и рацию, они переправились без происшествий. Пероль при этом потерял свой бинокль, а Шерон – свои башмаки, некоторым образом умилостивив этим даром речных богов. Темные тени вышли из леса недалеко от того места, где они высадились. Последний укол безумного страха, они хватают автоматы и ручные гранаты – и тут до них доносятся знакомые французские голоса; это была спасательная колонна с соседнего поста Мыонгбу, которая была предупреждена об их присутствии «Мораном».
Сдерживаемые эмоции последних двух недель, нервное и физическое истощение от ада, который они пережили, настигли их. Пероль и его люди рухнули на землю, рыдая как дети, не в силах сделать ни шага. Все их давным-давно считали мертвыми, и Бижар просил посмертно наградить их за храбрый арьегардный бой при Мыонгчен. Из восьмидесяти четырех человек, защищавших Мыонгчен, шестнадцать достигли Черной реки. А сержант-шеф Пероль все еще нес свою бутылку шампанского.
Жертва 6-го колониального парашютно-десантного батальона лишь отсрочила, но никак не изменила судьбу северо-западного нагорья Вьетнама. Были спешно организованы две воздушные базы, Лайтяу и Насан; но они скоро превратились в крошечные дружественные островки в коммунистическом море, которое начало захлестывать северный Лаос. К началу ноября 1952 года противник достиг Черной реки почти на всем ее протяжении, а всего через две недели он достиг линии холмов между Черной рекой и рекой Ма, где французы организовали опорный пункт Насан, который был спешно укреплен четырьмя пехотными батальонами, одной артиллерийской группой и саперным отрядом, переброшенными по воздуху менее чем за четыре дня. И снова, когда серия сильных атак для разведки боем показала, что Насан потребует дорогостоящего штурма без дальнейших стратегических результатов, высшее командование Вьетминя просто обошло укрепленную зону, сковав французские войска небольшим прикрытием и продолжило свое победоносное и почти бесконтрольное наступление по широким пустым пространствам горного севера. Небольшой аванпост и аэродром Дьенбьенфу, который тогда защищала слабая пехотная лаосская часть, пали 30 ноября 1952 года. В связи с быстро ухудшающейся обстановкой, французское верховное командование решило еще раз сделать ставку на глубокий удар по коммуникациям и системе снабжения вдоль Красной реки, в надежде, что это заставит командование противника отвести большую часть своих ударных дивизий на северо-запад для защиты своих тыловых районов. Это было стратегический расчет, которое привел с французской стороны к осуществлению операции «Лотарингия».