Но Мыонг-Хуа был внизу на тотемном столбе французских приоритетов в северном Индокитае. Даже в самом Лаосе давление Вьетминя на Луангпхабанг и Вьентьян, хотя и уменьшилось, не утратило своей опасности, и таким образом, было более значимым чем небольшие форпосты далеко на севере, сражающиеся за свои жизни.
Но каким-то чудом гарнизон держался. 27-го апреля, через 14 дней после первого крупного штурма, французский верховный главнокомандующий в Ханое сбросил на парашюте для Телье свой собственный орден Почетного легиона и несколько Военных крестов для его людей: они сдержали свое обещание и удерживали Мыонг-Хуа в течение 14 дней.
Телье с эскортом лично пробрался через Нам-Пак, поднялся по крутому склону высоты Пи к изрытым минометами руинам того, что осталось от высоты Альфа, чтобы лично наградить тех людей, которые получили свои медали; поздно вечером он вернулся в «Мышеловку». Это был последний раз, когда Телье осмотрел весь свой гарнизон. А со стороны коммунистов усилилось давление, чтобы покончить с одиноким форпостом, который эффективно мешал коммунистам использовать стратегически важную реку Нам-Хоу в качестве коммуникационной линии для своих войск, действовавших в центральном Лаосе.
Как это часто случалось в войне в Индокитае, форпост, отчаянно выживающий в безнадежном положении, был возведен в ранг символа, а газеты по всему миру передавали имя и славу защитников Мыонг-Хуа. Эта известность сделала его окончательное падение, которое в глазах французского верховного командования было предрешено, гораздо более серьезным ударом, чем это должно было быть.
Все это было почти неизвестно Телье и его доблестным 300 солдатам. Для них война стала очень личным вопросом выживания каждую ночь до следующего утра, особенно в ужасные часы «крачина» периода муссонов, когда плотный молочно-белый туман ложился на местность как одеяло около 21.00 и обычно не рассеивался до 09.00 следующего утра.
Но пока что Мыонг-Хуа везло. Деревня превратилась в безлюдную ничейную землю, которую французские патрули проверяли в дневное время, иногда забираясь в пустые казармы лаосской национальной гвардии, никогда не вступая в контакт ни с населением, ни с противником. За исключением нескольких часов ночного боя, в деревне установилась жуткая тишина – тишина, которая очень хорошо скрывала гул активности вокруг замаскированных позиций коммунистов у подножия двух холмов и вокруг «Мышеловки». Телье использовал своих людей в активном круговом патрулировании, даже оставляя их ночью в засаде в пустынной деревне Мыонг-Хуа, таким образом, держа их начеку и рассчитывая на драгоценные дополнительные несколько минут предупреждения в случае общей атаки.
Шли дни и, вопреки всем ожиданиям, войска коммунистов в центральном Лаосе снова начали отходить к вьетнамской границе. Сиангхуанг, столица сосдней провинции к югу от Мыонг-Хуа, была освобождена от Вьетминя 13 мая; 17 мая французские войска были в нижнем течении Нам-Хоу, примерно в 80 километрах от Мыонг-Хуа. В тот же вечер один патруль снова покинул «Мышеловку», чтобы совершить ночной обход поселка-призрака в темноте, еще более усиленной чрезвычайно густым туманом.
К 22.00 в Муанг-Хуа уже было невозможно увидеть свою руку перед глазами. Несколько собак, без сомнения, брошенных своими хозяевами во время стремительного бегства в окрестные холмы, выли в темноте, их вой заглушал оседающий туман. Внезапно раздался пронзительный визг, так хорошо знакомый всем собаководам: кто-то случайно наступил собаке на хвост или пнул ее! Около 23.00 французский патруль увидел темные тени, появившиеся из тумана на главной улице Мыонг-Хуа: противник был здесь. В полной тишине патруль начал отступать к «Мышеловке», гарнизон был приведен в полную боевую готовность и в полночь две позиции на холмах были оповещены по рации о готовящейся атаке.
В 03.00 18 мая 1953 года во дворе «Мышеловки» упала первая минометная мина, за которой вскоре последовал град снарядов различных калибров, в том числе 57-мм безоткатных орудий и 120-мм тяжелых советских минометов. Фосфорные снаряды, которые подожгли несколько деревянных бастионов форпоста, добавили к этому аду свой зеленоватый свет. В бункере командного поста, уже заполненным стонущими ранеными – в Мыонг-Хуа не было врача – Телье крикнул сержанту Рене Новаку, радисту Мыонг-Хуа:
- Вызывай северное тактическое авиакомандование! Пусть высылают «Люциоль» и если возможно, несколько истребителей бомбардировщиков. Нам очень нужна помощь.