Командовал маленьким гарнизоном лейтенант Део Ван Хун, отпрыск знаменитого рода Део, вождей Черных тай, которые еще несколько лет назад железной рукой правили горными провинциями северо-западного Индокитая. Среди них был старый Део Ван Лонг, глава федерации тай, столицей которой был Лайтау, ныне находящийся в коммунистическом Северном Вьетнаме; были Део Ван Кам и Део Ван Три, вожди провинций и многие старейшины в Сон-Ла и Фонг-То. А еще были Део из Дьенбьенфу, чей предок, объединившись с французским консулом Огюстом Пави, сделал возможным проникновение французов в северный Лаос и горные районы Северного Вьетнама. Део Ван Хун, ставший лейтенантом Королевской армии Лаоса, был, таким образом, «дома», в районе, в котором он получил назначение. Его собственный народ бродил по холмам по обе стороны границы, и ему не о чем было беспокоиться.
На самом деле, он был настолько уверен, что его предупредят о любых неприятностях, что вместо того чтобы спать на аванпосте вместе со своими людьми, поселился в деревне, где жил со своей женой в лаосском доме на сваях, как и большинство здешних жителей. Июль 1959 года был очень теплым месяцем в северном Лаосе. Молодой рис хорошо рос в узких долинах и в течении нескольких недель Соп-Нао было совершенно спокоен. С тех пор, как реки набухли от дождей, патрулирование почти не велось. Не то, чтобы это делало патрулирование невозможным, но ничто в нынешней ситуации не делало дальнее патрулирование необходимым.
Но когда в ночь с 29 на 30 июля 1959 года луна зашла над Соп-Нао, из белесого тумана, окутавшего холмы, показались темные тени. Одна или две собаки попытались залаять, но были быстро прикончены несколькими хорошо поставленными ударами длинных кинжалов горцев. Без колебаний основная масса темных теней направилась к лаосскому посту, расположенному над Соп-Нао на голом холме – то есть, этот холм был голым, когда там были французы. С тех пор низкий кустарник снова поднялся с фантастической быстротой, характерной для тропиков истал достаточным укрытием для любого нападающего. Тени молча окружили маленький аванпост, а затем замерли, ожидая сигнала.
Тем временем, небольшая группа одетых в черное людей быстро вошла в сам Соп-Нао. Без колебаний они направились прямо к дому Део Ван Хуна. Несколько человек окружили его, а четверо забрались в шестифутовый просвет под домом. До сих пор не было произнесено ни единого слова, не было слышно ни малейшего шума.
Глубокая тишина внезапно была нарушена хриплым треском огня пистолетов-пулеметов, ведущегося в ограниченном пространстве, за которым почти сразу последовали крики боли; четверо человек под домом Део Ван Хуна открыли огонь через дощатый потолок по лейтенанту и его жене, лежавших, по лаосскому обычаю, на циновках из рисовой соломы, устилающих пол. Первая же очередь попала Део Ван Хуну в грудь и пах, а его жена была легко ранена в бедро.
Это был сигнал, которого ждала группа, окружившая пост на холме. Они начали поливать пост огнем из пистолетов-пулеметов и ручных пулеметов, методично продвигаясь от куста к кусту. Через несколько минут бой закончился и аванпост оказался в руках противника. На самом деле, полная неготовность лаосцев и чрезмерная подготовленность нападавших, в итоге спасли лаосцев от уничтожения. Если бы они сопротивлялись в течении нескольких часов на посту – как и ожидали нападавшие – дневной свет сделал бы невозможным любую попытку отхода. Как бы то ни было, сумятица атаки позволила большей части взвода бежать с аванпоста. Те самые кусты, которые помешали сонному часовому заметить нападавших, теперь мешали им стрелять в убегающих солдат. В самом Соп-Нао вражеские диверсанты отступили к аванпосту, как и было приказано, бросив Део Ван Хуна на произвол судьбы. Это опять же, было на руку лаосцам, так как Део и его жена с помощью проснувшихся жителей деревни и бегущих солдат, смогли добраться до челнов, лежащих на берегу Нам-Хуа, небольшого притока Нам-Хоу. Отчаянно гребя вниз по течению к Мыонг-Хуа, они спаслись от нападавших, которые все еще находились на захваченном аванпосту, разбирая добычу – оружие, одежду, пайки и всегда драгоценную полевую рацию.
Лейтенант Део Ван Хун умер на лодке по пути в Мыонг-Хуа, куда измученные выжившие из Соп-Нао добрались на следующий день. Гарнизон насчитывал батальон, усиленный полудюжиной тяжелых минометов. Кроме того, со времени предыдущей обороны Мыонг-Хуа в зарослях была вырублена взлетно-посадочная полоса, пригодная для небольших самолетов. Но уже через несколько минут после прибытия гарнизона из Соп-Нао весть о взятии аванпоста облетела Мыонг-Хуа и еще через несколько минут, благодаря чудесному распространению слухов, который в Азии является почти шестым чувством, население уже знало, что лаосский батальон не будет сражаться за Мыонг-Хуа. На самом деле, сомнительно, был ли этот процесс запущен одним из солдат, сказавшим населению, что они не будут воевать, или кем-то из местного населения, которое было под оккупацией коммунистов с момента смерти Телье в 1953 году и до того, как королевское правительство Лаоса подписало соглашение с Патет-Лао в ноябре 1957 года, говорившего солдатам, что бесполезно сопротивляться такому коммунистическому вторжению. Ибо у населения не было никаких сомнений в том, что началось вторжение.