В 03.50 лейтенант Гарнье, передовой артиллерийский наблюдатель, отправил свое последнее сообщение: «Они захватили половину аванпоста. Поддерживайте огонь».
На КП 1-го Корейского батальона местные атаки были распознаны как то, чем они и были — отвлекающие маневры от основного удара по Дак-Доа, но до рассвета для Дак-Доа ничего нельзя было сделать, поскольку было аксиомой, что вдоль дороги 1-й Корейский будет ждать засада, в надежде, что тяжелое положение их друзей заставит батальон отбросить всякую осторожность. Как бы то ни было, все равно было бы слишком поздно. В Дак-Доа продолжала работать рация ПАН, а в 04.10 неизвестный голос произнес на превосходном французском языке: «Прекратите огонь, пост взят». Артиллерийский огонь, тем не менее, продолжался, так как было возможно, что рация попала в руки коммунистов, когда пост все еще сражался.
Однако пятнадцать минут спустя, уже не оставалось никаких сомнений в том, кто был на посту: - Это Сериньяк, - произнес голос. - Пожалуйста, прекратите артиллерийский огонь.
Сериньяк был одним из французских сержантов в Дак-Доа и мгновение спустя, очень слабый голос, возможно, лейтенанта Тужерона, подтвердил просьбу. В 04.45 Буассино передал последнее прямое сообщение от Дак-Доа, подтверждающее, что пост пал и что он находится в руках коммунистов.
Затем над Дак-Доа воцарилась тишина, но 4-я рота 1-го Корейского батальона приняла по своей портативной рации последнее сообщение. Где-то там, в темноте, в джунглях, среди дымящихся развалин бывшего аванпоста Дак-Доа, кто-то насвистывал французский национальный гимн, «Марсельезу». Немного психологической войны Вьетминя? Французский пленник в бункере ПАН, который увидел, что рация все еще работает и хотел показать, что он все еще жив? Это никогда не станет известно.
1-й Корейский батальон пребывал в холодной ярости. В молчании, бойцы набивали запасные магазины. На рассвете батальон был готов к наступлению на Дак-Доа, если потребуется, пройдя с боем все 20 километров шоссе. Но как только первая рота покинула лагерь, с КП группы пришел приказ: «Свернуть лагерь, отступить к Плейку. Не предпринимать в настоящее время никаких попыток отбить Дак-Доа. Дело Дак-Доа закрыто».
Волна недовольства прокатилась по батальону, от майора де Тюрбе до последнего солдата:
- Вы хотите сказать, что мы их там просто оставим лежать для стервятников? Может быть, нам удастся найти кого-нибудь из раненых живым. Здесь, наверху, вьеты обычно оставляют их на месте, - сказал лейтенант Антонетти. Но штаб группы запретил двигаться с места; на самом деле, он только передал приказ, полученный от командующего зоны плато, который возглагал на группу ответственность за оборону Плейку, «игнорируя все остальные вопросы». Запрос 1-го Корейского батальона отправить пять невооруженных санитарных машин к Дак-Доа — временами 803-й поддавался духу рыцарства — был отклонен в 11.30, также по прямому приказу «Великого Паши», под этим кодовым именем скрывался командующий, генерал де Бофор. Лагерь сворачивали медленно, словно в надежде, что в последний момент приказ изменят.
18 февраля в 14.40, рядовой Мохаммед Баллас, уцелевший раненый из Дак-Доа, шатаясь вошел в лагерь. Он притворился мертвым после того, как вьеты захватили пост и содрали с него снаряжение — они никогда не оставались на посту дольше, чем это было необходимо, из-за страха перед артиллерией или воздушной бомбежкой — а потом просто ушел. Баллас подтвердил, что на аванпосту было много раненых. Это еще больше разозлило бойцов 1-го Корейского батальона, но штаб-квартира оставалась непреклонной. Наконец, 21 февраля в 07.30 рядовой Марсель Милле, раненый, захваченный в плен в Дак-Доа, прибыл в Плейку с сообщением от командира 803-го полка коммунистов: четверо тяжелораненых французов будут оставлены на дороге из Плейку в Дак-Доа и могут быть подобраны невооруженной санитарной машиной. На этот раз штаб зоны смягчился, и была выслана санитарная машина, которая в 11.00 привезла людей обратно.
Дак-Доа стоил мобильной группе №100 в общем более 80 французов, включая трех офицеров и около 30 местных ополченцев. И это было только начало. Любое перемещение из укрепленного лагеря Плейку теперь становилось отдельной военной операцией. 23 февраля основная часть мобильной группы попыталась провести разведку в направлении Дак-Доа, но ничего не обнаружила. Однако по возвращению в лагерь, арьергардный взвод попал в засаду усиленной роты 108-го полка Вьетминь и едва не был разорван на куски.. В последний момент он был спасен танками 5-го бронетанкового полка и обстрелом, по счастливой случайности оказавшегося рядом, звена истребителей-бомбардировщиков возвращавшихся в Нячанг. 1-й Корейский батальон снова потерял 19 человек, в том числе 12 пропавших без вести, но, по крайней мере, мог утешаться тем, что насчитал лежащими на земле 55 убитых коммунистов. В послании к своим людям, полковник Барру похвалил их «за эту военную акцию, в которой, несмотря на 56 дней непрерывных операций, все подразделения мобильной группы проявили решительный дух и агрессивность, отомстив тем самым за успех мятежников у Дак-Доа». Но в военном журнале части появилась красноречивая строка: «Боевой дух людей остается высоким, но они устали».