В 17.15 Клейнман получил приказ из штаба зоны уничтожить машины и снаряжение и прорваться к ПК-22 со своими пехотинцами и ранеными, которых они могли унести. Клейнман принял приказ и снова посовещался с Гинаром. Батальон 43-го, тем временем, действуя с лошадиным чутьем, которое казалось, было их фирменным знаком, прорвался через огневое кольцо на западном конце ловушки и самостоятельно начал выходить из котла. Для двух командиров 1-го и 2-го Корейских батальонов большой проблемой были раненые. Их нельзя было просто оставить, и было бы чистым безумием попытаться их вынести; в густых джунглях на каждые носилки понадобилось бы восемь носильщиков и двое в виде вооруженного эскорта – если бы были известны тропы. Здесь тропы были не только неизвестны, но и почти не существовали, и раненных вскоре бы пришлось бы собирать по частям.
Оба приняли решение, что раненых оставят на дороге, снабдят всеми необходимыми медикаментами и продовольствием, а также с ранеными будут санитары и добровольцы-медики, готовые разделить их судьбу. 803-й полк и раньше был добр к раненым.
Майора Варм-Жанвиля вызвали вперед. Маленький доктор из северной Франции, он посмотрел на обоих офицеров. Окровавленный с головы до ног, смертельно уставший, он знал положение лучше, чем кто-либо другой.
- Жанвиль, мы только что получили приказ. Мы уходим с шоссе в 19.00.
- А раненые?
- Жанвиль, раненые остаются здесь. Ты же знаешь, что мы ничего не сможем для них сделать, как только сойдем с шоссе.
- Но, может быть, мы могли бы попросить о перемирии, чтобы убрать раненых с шоссе?
- У нас нет ни приказа, ни права просить о перемирии. Люди в Дьенбьенфу тоже не просили о перемирии.
Варм-Жанвиль моргнул и снова посмотрел на шоссе, усеянное выпотрошенными грузовиками, орудиями и броневиками, на людей, которые уже шесть часов сражались без воды, под палящим солнцем, которые были здесь, посреди шоссе, окруженного горами, сидячими утками для вражеских орудий. Он знал, что спасение заключается только в быстром отходе под прикрытие джунглей и что просьба о перемирии выдаст планы уцелевших. Его раненым предстояла еще одна битва – последняя.
Ничего не оставалось, кроме как вернуться к ним.
- Господа, я не думаю, что смогу еще чем-то помочь. В Плейку есть хорошие врачи, но мои люди нуждаются во мне здесь. Я остаюсь с ними.
Это было не время для сентиментальности. Быстрое рукопожатие и майор Варм-Жанвиль, доктор медицины, вернулся к своим раненым, лежащим под развороченными грузовиками, позади расстрелянных санитарных машин; маленькая фигурка ученого, но также мужчины и солдата.
Жертва Варме-Жанвиля оказалась напрасной. Конечно, 803-й полк не убил раненых на месте; на самом деле, они использовали многие из грузовиков, все еще находившихся в рабочем состоянии, чтобы вернуть раненых в пустой госпиталь в Анкхе. Варм-Жанвиль умолял коммунистов позволить ему прооперировать раненых, предлагая взамен оперировать и ухаживать за ранеными Вьетминя.
Но в Анкхе он имел дело не с фронтовиками Вьетминя, а с коммунистическими комиссарами. Ответ был прост:
- Вы уже не врач, а просто грязный империалистический офицер. У наших раненых нет врача. У ваших раненых нет врача.
В течение трех дней последний из двадцати с лишним тяжелораненых умер из-за отсутствия самого элементарного ухода в оборудованном госпитале – ибо все полевое хирургическое оборудование мобильной группы было намеренно оставлено нетронутым. Почти все остальные раненые погибли в ходе убийственного перехода через сотни миль джунглей к лагерям военнопленных противника. Сам Варм-Жанвиль пережил марш и был освобожден в конце военных действий, сломленный телом и духом.
В 19.00 остатки мобильной группы №100 собрались для последнего боя как организованного подразделения: прорыва с 15-го километра, из стальной ловушки, которая пережевывала их в течении последних шести часов, после того как обгладывала их в течении последних шести месяцев.
В темноте ночи – ночь в тропиках наступает рано, даже в июне – полыхнула новая серия ослепительных вспышек, когда солдаты забивали в стволы артиллерийских орудий зажигательные гранаты, заливали бензином снаряжение и поджигали, и бешено расстреливали последние снаряды из безоткатных орудий и крупнокалиберных пулеметов, прежде чем их уничтожить.
1-й Корейский батальон прокладывал путь, за ним последовал 2-й Корейский и артиллеристы, а жалкие остатки 520-го батальона вьетнамских коммандос замыкали марш. В этот раз ночь сыграла в пользу французов. Несмотря на сильный огонь, вьетам не удалось остановить прорыв, тем более что он был направлен не против западного фланга ловушки (логичный путь отступления к ПК-22), а прямо на юг, в глубокие джунгли. Когда последние уцелевшие из мобильной группы №100 покинули опушку, они еще могли видеть на дороге некоторых из раненых в ноги, но в остальном способных сражаться среди остатков колонны, ведущих бой в свете пылающих грузовиков.