Придя из школы, наскоро поев, Володя собрал остатки еды, чтобы отнести во двор Бобику.
— Не трудись, — предупредила его Валентина. — Бобик с папой в рейс пошёл.
Володя насторожился. У него давно был задуман один план, выполнить который было бы лучше в отсутствие отца. Дело в том, что в электромоторчике, который он наконец смастерил, не хватало одной шестерёнки, точно такой, какая была в отцовских часах — хронометре, который тикал всегда на тумбочке возле кровати Никифора Семёновича. Володя давно уже подбирался к этому хронометру, открывал его, рассматривал сложный механизм. Там он и заприметил шестерёночку, которая великолепно бы пригодилась в его электромоторе. Через неё можно было бы пропустить ось, и тогда электромотор заработал бы. А без этого пускать моторчик было нельзя. Володя прикрыл дверь в большой комнате, где находились его рабочий стол, этажерка отца и столик Валентины. Комнату эту называли в семье Дубининых залой. Валентина ушла в Дом пионеров, мать была на кухне. Можно было приступить к делу.
Володя бережно снял с тумбочки хронометр, положил на стол мягкое полотенце и, наклонив над ним, стеклом вниз, часы, ножичком слегка поддел заднюю крышку. Чпок! — крышечка отскочила. За ней оказалась вторая, открыть её было немного труднее, но Володя справился, и тончайшие колёсики, пульсирующие стальные волоски, миниатюрные зубчатки, крохотные и цепкие сочленения мудро придуманного механизма открылись перед Володей в тикающем маленьком мирке, таком лучистом, хрупком и странно живом. Секторы лоснящихся бликов скользили, расходились веером и пропадали в полированном металле. Зеркально сверкали головки шурупчиков; плоские зубчатые шестерёночки, напоминающие о работе сказочных гномов, застыли в кажущейся неподвижности, и глаз примечал только, как учащённо дышит тонюсенькая пружинка из стального волоска, то расширяясь, то сжимаясь, то расширяясь, то сжимаясь…
Стараясь не дышать, так как металл сразу же запотевал, Володя при помощи самого маленького лезвия своего перочинного ножа с величайшей осторожностью извлёк шестерёночку. Тикание разом прекратилось, часы стали, словно Володя лишил их жизни. Но это не испугало Володю: он знал, что стоит только поставить на место вынутую шестерёнку, и часы снова заработают.
Теперь надо было укрепить шестерёнку на надлежащем месте в моторчике. Володя недаром трудился над ним три недели! Сюда пошли две катушки от старого электрического звонка, колёсико от сломанного заводного паровоза, немало винтиков, проволочек, шелковисто-зелёных, в обмотке, и голых, отсвечивающих медью. Но вот шестерёночка из хронометра была водворена на уготовленное для неё место. Можно было запускать мотор. Володе хотелось, чтобы его торжество разделила мать. Он сбегал за ней на кухню и после долгих уговоров притащил в комнату.
— Садись, мама, вот сюда, — пригласил он, подставляя матери табурет, — и смотри, как он у меня сейчас заработает. Это я сам всё сделал.
— Ох, Вовка, ты мне лучше скажи: не будет, как в прошлый раз, когда потом все окна открывать пришлось?
— Ну что ты, мама, то же было совсем другое дело! Это я готовил бездымный порох для фейерверка.
— Хорошенькое дело — бездымный! Еле отчихались все. Бобик и тот чуть не подох.
— Но то же было совершенно другое дело. Это просто произошло совершенно случайно. А сейчас я всё рассчитал. Ну вот, смотри. Я сейчас включаю… Одну минуточку… Что такое?.. А-а, понял. Тут контакт отошёл. Ну вот, сейчас. Раз…
Из розетки, куда сунул штепсель Володя, метнулся огонь. Сейчас же громко щёлкнуло где-то в другом конце квартиры. Из маленькой машинки, которую соорудил Володя, повалил жёлтый дым, обмотка проводов вспыхнула. Страшно запахло палёной резиной, и во всём доме стало темно. Всюду захлопали двери, на лестнице послышались переполошённые голоса:
— Что такое?.. Пробки, что ли, перегорели?
— Это опять там, у Дубининых, что-то!
— Ну да, я слышала, как у них чиркнуло.
— Форменное безобразие! Когда же это кончится? В прошлый раз такую вонь развели, а теперь сиди в темноте!
Но в зале, где произошла катастрофа, к сожалению, уже не было темно: от вспыхнувших проводов занялась бумага на столе, взметнулось синее пламя от опрокинутого Володей спирта.