Особенно резко высказывался скульптор Мартос: как _ посмел архитектор присвоить себе это звание, не имея на то диплома?
Были нападки со стороны коллег и по иным поводам. Архитектор А. Л. Витберг осуждал Бове за то, что тот позволил, чтобы ему приписали проект Большого театра, «а чугунные укрепления лож принадлежат тоже не Бове, а - Девису, тоже железные укрепления, стропилы…» [1].
[1 Витберг А. Л. Записки. - Русская старина, 1872, т. 5, с. 174.]
Как видите, это мелочи, но слышать шепот за своей спиной и несправедливые упреки, высказанные в лицо, безусловно, не очень приятно.
Пришлось пройти Бове и через тяжбы с мещанкой Надеждой Губаревой. В июне 1823 года она обратилась к московскому обер-полицмейстеру А. С. Шульгину с прошением. Она хотела получить с архитектора 850 рублей, которые тот якобы остался должен ее покойному мужу за покупку строительного леса еще в 1813 году.
Перелистываю документы дела № 3005, заведенного в управе Благочиния. Вот передо мной личное объяснение Осипа Ивановича. Узнаю четкий, каллиграфический почерк архитектора. Как по линейке выстраиваются мелкие буквы в слова и строчки, из которых видно крайнее удивление Бове от предъявленных ему обвинений. Да, он действительно наблюдал за постройкой дома тайного советника П. Мятлева, но покупкой материалов не занимался и «никаких условий ни с кем не заключал да и денег для сего не имел; распоряжался же в покупке материалов, заключал условия и платил как за материалы, так и рабочим людям управляющий его» [2]. Поскольку прошло десять лет, то, естественно, Осип Иванович не мог припомнить имени управляющего. Августа 16 дня 1823 года дело было прекращено. Просительница денег не получила. Бове же достались неприятные хлопоты.
[2 ЦГИА г. Москвы, ф. 105, оп. 4, д. 3005.]
Все эти невзгоды переживал О. И. Бове в доме по Богословскому переулку. Многие годы ошибочно полагали, что этот дом построил архитектор для своей семьи в 1833 году [3]. Сегодня мы знаем, что здание много старше.
Версия об авторстве знаменитого архитектора появилась не случайно. Дело в том, что он действительно в 1833 году построил на своем участке в Богословском переулке особняк. Он стоял рядом, да и сейчас стоит в совершенно неузнаваемом виде против филиала МХАТа и числится под № 8 по улице Москвина.
[3 См.: Москва. Памятники архитектуры XVIII - первой трети XIX в. М., 1975.]
В Историко-архитектурном архиве Москвы сохранился с 1832 года «сочиненный по предписанию Комиссии для строений в Москве от 20-го мая сего года за № 4226-М» [1] план участка с изображением всех построек. Из него следует, что современный дом № 8 это и есть дом, построенный Осипом Бове. На плане он помечен как строящийся. Там же изображен фасад этого небольшого двухэтажного здания. Это типичный для классицизма жилой дом с массивным аттиком и двумя входами по главному фасаду, благодаря чему особняк мог использоваться и как доходный дом.
[1 Историко-архитектурный архив ГлавАПУ г. Москвы. Тверская часть, д. 436, л. 1.]
В это время все чаще и чаще появлялись объявления о сдаче дворянами домов внаймы. Один из современников высказывался на страницах журнала «Москвитянин»: «Еще лет за сорок назад, не более, отдавать свой дом внаймы показалось бы барину оскорблением своего имени, было бы отсутствием понятия о чести». Теперь это стало общей тенденцией, дворянство постепенно беднело, содержать роскошные дома становилось накладно, поэтому из своих владений они пытались извлекать прибыль, дома превращались в доходные предприятия. О. И. Бове в данном случае, сделав два входа, выбрал наиболее оптимальный вариант.
К 1830 году многие московские владения дворян перешли в руки купцов и мещан. Так произошло и с домом Бове - отдавать его внаймы не пришлось. Решили продать старинные палаты с большей частью участка, а самим перебраться в новый, меньший по размерам. Сохранился план «дому чиновницы 7 класса Авдотьи Семеновны Бове» от 15 июня 1833 года, сочиненный для отделения от него части земли ко вновь выстроенному строению. Старый дом помечен на плане номером 18а, при нем значится 1592 квадратные сажени земли. Новый дом под номером 18в, к нему отходило 214 квадратных саженей.
Рыжими чернилами крупным округлым почерком владелица написала на плане: «…означенный обмер утверждаю коллежская советница Авдотья Семеновна дочь Бове» [1].
[1 Историко-архитектурный архив ГлавАПУ г. Москвы. Тверская часть, д. 436, л. 2.]
3 июля 1833 года старый дом под номером 18а покупает ротмистр Леонтий Кириллович Черепов, а за Авдотьей Семеновной Бове остается новый дом 18в.
Вряд ли можно согласиться с мнением Витберга о том, что данное природой дарование в Бове было подавлено страстью приобретения и одними практическими занятиями. Нет, очевидно, не накопил он состояния, коль продается дом, коль его сын Михаил, служивший ординатором в Градской больнице, вынужден жить в казенной квартире при больнице, построенной отцом.