Одноэтажный дом из красного кирпича, плоская крыша, построен в 70-х годах, на внутреннем дворе беседка с грилем, в гостиной большие окна с видом на внутренний двор. С дороги увидел следующее: супруги лет шестидесяти пьют во дворе кофе с тортом, друг с другом не разговаривают, у женщины под носом журнал „Глория", у мужчины стеклянный взгляд. На въезде „фольксваген-пассат", на стене висят санки для внуков. Хозяин – онанист. Основание: контакт с помощью бинокля в 21.34 через окно в кабинете. Полтора часа в Интернете, просмотр секс-сайтов, правда, обе руки на клавиатуре.
Дом, обшитый досками, подарок шведов, построен после войны. В районе обнаружено с десяток аналогичных домов. Заросший маленький двор со скалой. Сини хотела спуститься со скалы, но я запретил. Белая деревянная садовая мебель, четверо взрослых – соседи пришли в гости. На столе шесть бутылок белого вина, откупорена уже четвертая. Говорят обо всем, не заостряя особо внимания ни на чем, в беседе касаются семейных детских садов, состояния жилья в Хельсинки, сетуют на уродливые жилые районы, пьют за то, что Бог миловал там поселиться. Собеседникам лет эдак 38–45, средний доход около 150–200 тысяч марок в год, две машины у обочины, примерно восьми лет. Кислые речи, красные морды.
Деревянный дом, построен после войны. Одна агентша рекламировала объект на этой улице – якобы он находится в парковой зоне. Понятно, спрос-то выше, чем на районы многоэтажек; вот она возьми да и перенеси улицу в другую часть города. Глянь-ка эту фирму в телефонной книге, оставь сообщение: „Корова, ты вышла из своего загона". Объект зеленого цвета, старый дом в плохом состоянии, садовый участок. На участке старые посадки и столь же старая пара. Мужчина – муниципальный служащий, женщина – медсестра зубной клиники. Детей нет, обдумывают переезд в многоэтажный дом, информация основана на диктофонной записи, сделанной в субботу вечером с близкого расстояния. Хотят за дом миллион двести тысяч. В названной сумме миллион явно лишний. Если бы аналогичный дом находился в Рюмяттюля, на островах близ Турку, его можно было бы выторговать за сто пятьдесят тысяч. Я бросил им в почтовый ящик анонимную записку: „Предлагаю двести тысяч за дом в том случае, если вы отремонтируете крышу и уберете из подвала всю рухлядь".
Желтый кирпичный дом, построен на пике прежнего экономического подъема, в 1989 году. Мероприятия по устранению плесени в нижнем этаже продолжались всю прошлую неделю, хозяин – руководитель среднего звена, планирует участвовать в марафоне. Хозяйка неравнодушна к выпечке, скомканные коробки из-под печенья, тортов и пирожных складированы во дворе под грилем. Прогноз 1: АО „Фак-Системс" проведет замеры и установит, что недостаточная гидроизоляция и неудачная вентиляционная система требуют ремонта на сумму в 150 тысяч марок. Прогноз 2: после получения данной информации хозяин отправится в Стокгольм на марафон недостаточно подготовленным и угодит под капельницу.
Одна из главных улиц района. Отсюда начинается равнина красных кирпичных домов с плоскими крышами, кое-где встречается белый кирпич и несколько старых домов. Объект – новый под старину деревянный дом, двускатная крыша, два эркера, башенка, на коньке флюгер-петух. Во дворе пятидесятилетняя пара, на мужчине рубашка для игры в гольф, у женщины на щиколотке татуировка. Судя по машине (внедорожник-паркетник), мужчина или юрист, или мелкий руководитель рекламного бюро, судя по одежде женщины (темно-серая), она или увлекается керамикой, или преподает финский язык. Спорят, каким должно быть вино – теплым или холодным, безрезультатно.
Старый жилой комплекс рядных домов,[10] редко в продаже. В трех уровнях, построен в 50-х годах, внутренний двор выходит на Центральный парк. Семейная пара продает без посредников. Скандальный случай, цену необходимо сбить и значительно. Хозяйка увлеклась астанга-йогой, мужик не в восторге оттого, что его баба принимает несусветные позы под руководством длинноволосого гуру. Женщина обосновывает свое решение заняться йогой неправильным обменом веществ. Я ее понимаю. Слегка растолстевший и ничем не увлекающийся мужик чувствует себя сиротой, боится, что к жене вернется желание, а он останется парализованным на заднем дворе в десять квадратных метров. Эту тему они продолжают до глубокой ночи, подкрепляя силы тремя бутылками вина (примерно 45–65 марок за бутылку).
Общее впечатление: повсюду распространяется резкий запах жареного на гриле мяса, дым плавно поднимается с каждого двора. Газонокосилки стрекочут, как маленькие вертолеты, звуковое сопровождение напоминает начало фильма Френсиса Копполы „Апокалипсис сегодня". Аромат свежеско-шенной травы смешивается с запахом жареного мяса. Эта смесь дурманит одинокого человека».
Хелена
Я сварила суп из замороженной рыбы. Вода водой. Поневоле задумалась, чем Матти приправляет блюда. Лимонным перцем? Или просто солью? Выбрала соль, но переборщила. Вспомнила хитрость Матти. Бросила в суп сырую картофелину, она вобрала в себя лишнюю соль. Стыдно признаться, но все, что мне известно о приготовлении еды, я узнала от Матти. Дело даже не в том, что мама умерла слишком рано, просто меня никогда не интересовала кулинария.
Я поставила тарелку перед Сини. Было приятно, когда она съела все и похвалила суп.
Пообедав, Сини захотела рисовать. Она нарисовала дом и большую гору посреди двора. Она объяснила, что мы с папулей были в этом дворе.
Что это он опять вытворяет, да еще с дочкой? Неужели мало истории с массажем?
– В доме живут папины друзья? – спросила я.
– Нет, – ответила Сини.
– Почему же тогда вы были там? – спросила я.
– Папуля захотел, – сказала Сини.
– Вот как!
Легко перескочив с одной темы на другую, Сини вспомнила то лето на озере Пяяннэ, когда мы забрели с ней в воду глубоко, почти по самое горло. Помню, как я держала Сини за руку и смотрела в бескрайний простор озера.
– Что ты там видишь? – спросила Сини.
– Озеро, – ответила я и подняла Сини на мостки.
Матти завернул дочку в большое полотенце, так что остались только глаза и кончик носа. Матти чмокнул ее в нос. Засмеявшись, Сини сказала, что борода колется. – Там иголки, как у ежиков и грабель, – сказал Матти и усадил дочку на плечи.
Сини визжала и смеялась: вот здесь на голове пятнышко, где мало волосиков и болячки, как у меня на коленке. Матти объяснил, что у каждого умного человека на голове болячки. Они появляются тогда, когда человек думает и чешет голову.
Тогда это казалось смешно, сейчас – противно.
Из Пяяннэ Сини перенеслась в Хельсинки, в тот вечер. Она как будто пересказывала содержание триллера. Что я была, как лев, а Матти – как тигр. Округлив глаза, Сини рассказывала, как тряслась на моих руках, когда мы бежали по лестнице вниз к машине Сиркку, и как машина не стала ждать папулю, и как папуля остался лежать во дворе. Сини спросила: когда мы заберем папулю сюда из другого дома? Не знаю.
Матти
Воскресенье, неделя до Иванова дня. Две недели я читал по ночам непрерывно. Пытался дозвониться до них, но Сиркку не отвечала.
У них интрига! Не отвечать, если позвонит.
Жестокие паскуды. Сговорились, безголовые клячи!
И по отдельности то же. Безголовая, безразличная корова, я освободил тебя от кухни, а ты не хочешь даже взять трубку!
Хелена. Я только хотел рассказать тебе, насколько интересен мир домов и сколько надо знать, чтобы решиться приобрести дом. Насколько я готов к перемирию и к репарационным выплатам, я готов даже пересмотреть старые границы ради тебя.
10