Она сказала, что при сделках с недвижимостью неприлично иметь при себе столь большие суммы наличных, и спросила, какую цену я бы предложил за дом. При начальной цене в миллион двести тысяч. Я заявил, что объявленная цена содержит лишних триста тысяч. Сейчас я плачу сто тысяч наличными, а остальную сумму в первый же будний день. На мой взгляд, все абсолютно ясно. Дом в еще более дрянном состоянии, чем тетка в деловом костюме, у которой сосудистая сетка покрывала все горло, напоминая об успокоительной роли белого вина для нервозных посредников.
Она добавила, что не может передать хозяевам мое предложение, мимоходом выразив сожаление о нынешнем состоянии рынка недвижимости, и сунула мне свою визитку. Я обещал позвонить через полчаса, когда пыль осядет на месте нашей встречи.
– В любое время.
Сунув бумажки с описанием дома под мышку, тетка подхватила вывеску с указателем, грузно опустилась на сиденье «опеля астры» и оставила меня вместе с деньгами на улице.
Вернувшись в свою гулкую квартиру, я сразу залез под душ.
Открыл холодную воду и торчал под ней до озноба.
Потом залез на массажный стол и постарался обмозговать происшедшее.
Я прекрасно знал, что предложил очень низкую цену, которая для меня была очень высокой. В другое время, в другой ситуации я бы просто помочился на фундамент этого дома. Но сейчас я предложил за него все, что имел. Я успокоился, проникнув в суть дела. Ведь я хочу не дом, а свою семью.
Подсчитал все сначала.
Вспомнил, что у нас на стоянке машина.
За нее можно по-быстрому выручить тысяч шесть.
У завскладом можно попросить зарплату авансом за два месяца, если сочинить себе какую-нибудь дорогую операцию, которую я вынужден делать в частной клинике по причине большой очереди.
Итого двадцать четыре тысячи.
Еще неделю я мог бы заниматься эротическим массажем, выдержу, если надо. Закрою глаза, массируя груди, заставлю себя быть холодным.
Положив перед собой визитку, я набрал номер. Однако отложил трубку, заметив, что сжимаю ее до боли в пальцах. В течение двух минут я проделал дыхательную гимнастику, снизил обороты, успокоился и вновь набрал номер.
Выложив тетке в костюме свое новое предложение, пообещал перевести деньги на счет ее конторы, раз уж она считает толстую пачку наличных неприличным способом оплаты. Поблагодарив за новое предложение, тетка хихикнула – мол, только что домик ушел по очень близкой цене. К сожалению.
Я увидел Хелену, убегавшую по росистому лугу к старым дубам. Я увидел Сини на руках у незнакомого мужчины, пересекавшего двор детского сада по направлению к «форду»-универсалу. Я увидел себя – стариком на скамейке в парке, с изборожденным морщинами лицом, что-то бормочущего себе под нос. И еще я увидел телефонную трубку, которая выпала из рук на плиту.
Чад заставил меня очнуться, я скинул на пол бесформенную массу, бывшую прежде трубкой.
Что такое дома? Временные убежища из бетона, дерева, гвоздей и утеплителя.
Мои жалкие рассуждения не имели под собой никакой почвы, потому что через два месяца я стану бездомным.
Самоуверенность – это глупость.
Но я был уверен, что мое предложение безусловно проскочит, и вот сижу в чаду горелой пластмассы в квартире, которую успел продать.
Однако надо спешить.
Хелена
Живот болит, теперь Матти там. Он протолкнул заскорузлые ноги в мой живот и царапает нежные ткани задубевшим большим пальцем. Его шишковатые колени смешали весь кишечник. Он твердит, что рок вне политики, с пеной у рта обещает отнести на следующей неделе всю свою коллекцию пластинок букинисту, требует, чтобы я выслушала еще одну вещь, хотя меня так прижало, что дышать нечем. Он переворачивается, внизу живота тянет, когда он устраивает поудобнее свои ноги. Матти окончательно опустошил меня. А вечером Сини задает вопросы.
– Где папуля? – спрашивает Сини.
– В прежнем доме, – отвечаю.
– Пойдем туда, – предлагает Сини.
– Нет, не пойдем, – отвечаю я.
– Когда папуля придет за мной и посадит на плечи? – спрашивает Сини.
– На следующей неделе, – говорю я.
О, если б я могла решать, то никогда. Сини смеется и говорит, что папуля снова посадит на коленки и будет рассказывать: по гладенькой дорожке, дорожке, дорожке, по кочкам, по кочкам, по ухабам, по ухабам, в ямку – бух! Сини пытается забраться ко мне на колени, но у меня нет сил. Теребя мои джинсы, Сини ноет.
– Папуля всегда качает меня, – говорит Сини.
Но я-то не папуля, думаю я. Надо отвлечь ее внимание. Я поднимаю с пола куклу для домашнего театра, надеваю на руку и размахиваю кукольными ручками. Сини шлепает куклу, мой палец выскальзывает из головы куклы, и голова безжизненно повисает. Сини рыдает из-за того, что Сиркку сперва увезла нас далеко от дома, а теперь еще и кукла умерла. Я достаю из кладовки швабру, пристраиваю ее себе на голову.
– Гляди, доча, какие у мамы волосы.
Сини хохочет и вопит, что папуля этим вытирает полы. Так мне удается заманить дочку за стол. Сиркку приготовила пюре и жареную рыбу. Сини шлепает большой кусок масла в пюре и говорит, что папуля так научил. «Папуля», «папуля», «папуля». Он везде. Распавшись на кусочки, Матти распространился по всему миру. Больше всего кусочков оказалось здесь, в квартире Сиркку. Пока Сини ест, она не говорит о папуле целых десять минут. Рекорд. Покончив с едой, Сини просится во двор на качели. У меня нет сил, но я заставляю себя идти. Взяв Сини на руки, сажусь на качели и раскачиваюсь так сильно, что все на свете сливается: облака, деревья, земля и волосы.
Матти
Тетка в деловом костюме, не ведая того, начала большую операцию. Сидя в гостиной на полу, я благодарил ее за урок. Она заставила меня очнуться от слепого азарта: я пытался купить дом, о котором ничего не известно и который никоим образом не представлялся мне будущим домом. Тоска сгноила на корню мое критическое мышление.
Освободив мысли, я велел душе: заткнись на некоторое время.
Придется начать с нуля.
Я понимал: мне надо превзойти себя и застукать противников со спущенными штанами, чтобы добиться собственного дома. Теперь не достаточно даже лживого сто десятипроцентного результата, о котором упоминал Тимо Ютила. Идеальный успех также требует слабости противника.
И понимания Хелены.
Которого явно недоставало.
Хелена сделала неправильные выводы после тех выходных, когда я работал с четырьмя бегунами на глазах у Сини. Я сам позвонил социальным работникам и объяснился спокойно: у ребенка не было никаких проблем, хотя моя организационная неопытность в эти выходные породила много накладок, но я совершенно точно смогу заботиться о дочке при любых обстоятельствах.
Сидя на полу, я сделал шесть глубоких вдохов. Выпрямившись, выцарапал ножом на стене над проданной двуспальной кроватью дату: 3.7.1999. Я помню из истории войны, что знаменитое оборонительное сражение в районе Тали-Ихантала[6] достигло апогея именно в этот день в июле 1944 года. В самый разгар боя свыше двухсот пятидесяти орудий вдарили в одно и то же место. Орудие у меня только одно. Знать бы, куда его направить, – этого достаточно. В той легендарной оборонительной битве Финляндия выиграла время, этого же добиваюсь и я. Если Хелена согласится на новую попытку, я уломаю ее за полгода. Я уверен.
Я решил погрузиться в культуру частного домовладения столь глубоко, чтобы изучить все детали и нюансы. Я решил обследовать все дома в районе, независимо от того, продаются они или нет. Я решил также познакомиться с этим племенем, что пестовало свою культуру на окраине города. Будучи человеком многоэтажки, я не контактировал с людьми иной жилищной формации. Мне стало интересно, что за люди становятся владельцами собственных домов, какие у них моральные основания считать себя достойными этого. Я также хотел знать, каковы они, наши будущие соседи.
6
Крупнейшая в истории Скандинавии битва в районе Тали-Ихантала, северо-восточнее Выборга, начавшаяся 25 июня 1944 г.