Я сидел и молча смотрел на него, думая о том, как я обманул бы его сейчас, его надежду, если бы отказал ему.
Но я все же попытался успокоить, отговорить его, переубедить.
— Ну как же ты решился на такой долгий путь? Ведь ты даже вот сюда добирался с каким трудом?
— Потому что я один шел. Никто не поддерживал меня. А если, скажем, ты будешь хоть немножко мне помогать, все знаешь как пойдет? Как по маслу! Соберу все силы. Ради этого стоит…
«Все что угодно попроси, сделаю, — думал я, — только не это. Немыслимо… А вдруг мы уедем отсюда, а там, за границей, совсем все не так, как ты себе вообразил?»
Сначала мы спорили, потом умолкли и стали ждать. Особенно он ждал, когда же придет Денеш. Будто чуда какого-то.
Точно в десять внизу под аркой раздался свист. Я не пошевелился. Йошка же вспыхнул густым румянцем.
— Андриш, ты не поедешь? Из-за меня остаешься?
— Я вообще не собирался ехать, — заверил я его. — Нет у меня никакого желания.
— Даже на галерею не выйдешь? Помаши ему хотя бы рукой. На прощание.
— Нет. Лишнее это.
И мы снова умолкли. Йошка сидел разочарованный, потупив голову. Вдруг под окном, на галерее, послышались чьи-то шаги, потом стук — сначала в окно на кухне, чуть позже — в дверь моей комнаты. Я распахнул дверь — на пороге стоял Денеш.
— Ты что, не слышал, как я свистел?
— Нет, слышал, — не глядя на него, сказал я. — Слышал, но я решил остаться.
Денеш посмотрел на меня с таким удивлением, что я даже покраснел.
— Ты — великий осел, — покачав головой, сказал он. — Величайший. А я пошел. На углу меня ждет грузовик.
— Грузовик? — вскричал я и даже подпрыгнул. — Где вы достали грузовик?
— Не твоя забота, — повел плечом Денеш. — Есть, и всё. Папаша одного моего дружка везет нас.
Мы с Йошкой переглянулись. У него во взгляде снова загорелась надежда. Взгляд его был — сама мольба. Денеш посмотрел на Йошку и мгновенно понял, чего тот хочет.
— Он тоже поехал бы?
— Да, — ответил я. — Хотел бы. Найдется для него еще одно место?
Денеш кивнул:
— Найдется.
— Только ему помогать придется, — заметил я. — Сам видишь, у него только одна нога…
— Да брось ты придумывать, — нетерпеливо оборвал меня Денеш. — О чем речь, поможем!
Я вышел на кухню и сказал маме, что проедусь до границы. Возможно, к вечеру уже вернусь или, самое позднее, завтра утром.
Мама была так всем перепугана, что и не удерживала меня. Просила только быть осторожнее и обязательно возвращаться.
Я набросил на плечи пальто и сказал Денешу:
— Пошли. Этот парень — Йошка Петри. Считай, что это он помог нам выбраться тогда с крыши. Если бы не он, загорали бы мы там и по сей день. Так что теперь и ты ему помоги.
Денеш рот разинул от удивления. Даже его мясистый нос, казалось, выражал это удивление и почтительность к Йошке.
— Ежели понадобится — сам на руках понесу!
Мы подхватили Йошку под руки и осторожно зашагали с ним по галерее. С нашей помощью он передвигался совсем легко и быстро. А на кухне, у окна, стояла мама и отчаянным, полным тревоги взглядом смотрела нам вслед.
11
Когда я вспоминаю этот путь, он и по сей день кажется мне каким-то странным и запутанным сном. События перепутались в моей памяти.
Когда мы взобрались в кузов, грузовик уже был порядком набит. Но и потом, пока добрались до Венского шоссе, к нам все время еще кто-нибудь подсаживался. Водитель, не долго торгуясь, совал в карман плату за провоз и велел очередному пассажиру лезть наверх.
На шоссе царило оживление. Мчались «собственники», «санитарки» с красными крестами, просто грузовики. А кое-где и пешеходы отважно шагали в сторону границы. Очень быстро наша колымага обрела вид пештского трамвая — «шестерки» в часы «пик»: представители довольно пестрого общества сидели так тесно, что буквально яблоку негде было упасть; несколько горластых ребятишек, которых пытались утихомирить их предки; двое старичков-супругов, беспрестанно успокаивавших друг друга, что нечего, мол, бояться; молоденькие девчонки с рюкзаками, ну и парни моего возраста. Слушая их разговоры, я понял, что пассажиров грузовика в основном движет на Запад страх. Страх всевозможного рода: больше всего перед мятежниками, а у самих мятежников — перед грядущим возмездием, евреи боялись погромов, остальные — просто новых беспорядков. Те, что помоложе, беззаботно болтали, беспрестанно курили и делали вид, что эта поездка для них не больше, чем обычная загородная прогулка. Засунув руки в карманы, они равнодушно поглядывали на проносящиеся мимо нас села, и в их взгляде чувствовалась какая-то заносчивая самоуверенность: а ну, посмотрим, чего стоит этот хваленый большой свет?