Надо признать, наш хозяин был человеком редкого обаяния. В отличие от большинства пресытившихся миллионеров он по-настоящему наслаждался жизнью. Не хочу сказать, что я знакома с толпой миллионеров, но иллюстрированные журналы-то читаю... иногда. Возможно, интерес к жизни поддерживало чудесное итальянское вино. Во всяком случае, пробудившись после дневного сна, он первым делом прикладывался к бутылке. Пил Пьетро неторопливо, давая возможность организму как следует переработать напиток, поэтому требовалось немало времени, прежде чем он добирался до положения риз. На этом сладостном пути он проходил несколько этапов.
Первым верным признаком опьянения являлось стремление продемонстрировать свою образованность. Граф начинал сыпать цитатами и фактами из истории, политики, философии, употребляя чудные, мудреные слова, о которых я и слыхом не слыхивала (это при том, что я женщина вполне образованная, доктор искусств как-никак). Думаю, словечки эти — плод фантазии Пьетро.
С приближением ужина на смену интеллекту приходила чувственность. Если бы в это время я находилась с Пьетро одна, мне пришлось бы скакать по комнате, уворачиваясь от его жадных рук. К счастью, прием пищи истощал сладострастные позывы, и после ужина граф становился кротким и сентиментальным ягненком. Он крутил на своих умопомрачительных музыкальных агрегатах старые шипящие пластинки и пытался покружиться в венском вальсе.
Правда, ближе к вечеру это приятное настроение перерастало в воинственность, но, будучи итальянцем, да еще аристократом, Пьетро желал драться на шпагах, а не на кулаках. В этой стадии он приставал ко всем подряд, требуя сатисфакции.
К полуночи Пьетро приходил в страшное возбуждение, начинал сыпать шутками, бородатыми анекдотами, беспричинно хохотать и вообще всячески развлекать общество. Он мнил себя фокусником, пусть и любителем. У хозяина замка имелись все необходимые принадлежности иллюзиониста, включая хитроумные ящики для разрезания женщин, но к тому времени его руки уже так дрожали, что даже горничные отказывались быть распиленными.
Под утро весельчак отключался, и тогда лакей с мистером Смитом оттаскивали его в постель. Не знаю, зачем ему вообще понадобилась любовница, если только не для единственного часа перед обедом.
В тот вечер во время «интеллектуальной стадии» Пьетро решил показать мне свою коллекцию. Он предупредил, что потребуется несколько дней, чтобы должным образом ее изучить, а сейчас он проведет лишь беглую экскурсию, чтобы я могла выбрать наиболее интересные экспонаты.
Мне доводилось видеть множество прекрасных коллекций, поскольку музеи — не только моя профессия, но и любимое развлечение. Но с подобным роскошеством я еще не сталкивалась. Чудесный антиквариат во дворце Караваджо не демонстрировался как музейные экспонаты, нет, старинными шедеврами здесь пользовались в качестве предметов домашнего обихода.
— Но как же воры?! — невольно воскликнула я. — Вы не боитесь воров, Пьетро? Ваш дом нараспашку, сюда может войти всякий, кому заблагорассудится.
— И как он выйдет? Например, вот с этим... — Пьетро кивнул на мраморного Геркулеса в натуральную величину, красовавшегося в гостиной. — Понадобится грузовик и лебедка. Не очень-то легко незаметно втащить в дом лебедку, согласны?
— Наверное, вы правы. — Этот легкомысленный человечек был не столь глуп, каким порой казался. — А как насчет более мелких предметов?
— О, в доме полно слуг. Все вещи ежедневно проверяются. Что касается самых маленьких и самых ценных, то их я, естественно, храню в сейфе.
— Драгоценности?
— А-а, вы любите драгоценности? — Пьетро похлопал меня по руке, и я испугалась, не перешел ли граф в чувственную фазу. Но он продолжал спокойно: — Драгоценности в хранилище. Хотите взглянуть?
— О да! — Я пошире распахнула глаза. — Обожаю драгоценности!
— Ох, женщины, женщины, — вздохнул Пьетро. — Все вы одинаковые... Даже самые умные из вас глупеют, когда речь заходит о сверкающих безделушках.
Хранилище оказалось небольшой комнаткой на втором этаже, рядом с малой гостиной. Пьетро набрал шифр на кодовом замке. У него хватило ума загородить от меня замок своим массивным животом.
— Каждый год меняю эту штуку, — гордо пояснил он, крутя ручки. — Вызываю специального человека из банка.
Он предложил мне устраиваться на бархатном диванчике в гостиной. Я послушно села, и Пьетро вынес стопку ящичков, которые поставил передо мной на антикварный столик.
На какое-то время я позабыла о том, что являюсь специалистом по искусству Средневековья, музейным работником и вообще законченным циником. С восторгом неофита я любовалась драгоценностями.
Больше всего меня поразили вещицы эпохи Возрождения. Среди прочего там имелся золотой эмалевый кулон с русалкой, выпиленной из жемчужины неправильной формы. Изгибы жемчужины образовывали туловище русалки, а руки и развевающиеся волосы были сделаны из золота. Грубо обработанные изумруды поблескивали чешуйками. Одно ожерелье из драгоценных камней размером с ноготь мужского большого пальца — изумрудов, рубинов, аметистов и топазов — было фута два длиной, а другое состояло из ограненных рубинов в золотой оправе, в центре свисал необработанный рубин размером с куриное яйцо. А вот головной убор, похожий на те, что я видела на картинах Боттичелли, — тонкие золотые ленты удерживают звездчатый сапфир со стилизованными лепестками вокруг. Брошь в форме звезды, украшенная жемчугом, рубинами, изумрудами и вставленная в золотую проволоку. Кольца...
Я пыталась взирать на драгоценности отстраненным взглядом, но это оказалось нелегко, так как коварный Пьетро настоял, чтобы я их примерила. Кольца на пальцы, колокольчики на лодыжки... Радушный хозяин тем временем постепенно переходил в любовную стадию опьянения, поскольку то и дело прикладывался к бутылке. Я уже вся гремела драгоценностями, напоминая рождественскую елку, когда дверь распахнулась и в гостиную фурией ворвалась Хелена.
Увы, судя по всему, нашей дружбе пришел конец. Толстуха свирепо глянула на меня и разразилась страстными выкриками:
— Вот ты где! Ты даришь все этой... этой... А мне... а мне не разрешил надеть даже жалкого колечка, зато осыпаешь эту...
Далее последовали замечательные образчики жаргона римских трущоб. Никогда не ведала, что существует так много синонимов, обозначающих даму легкого поведения. Несколько минут Пьетро безмолвно внимал воплям любовницы, потом яростно взревел:
— Молчать! Как ты смела ворваться сюда и называть мою дорогую гостью такими вульгарными и мерзкими словами?! Ученую даму, пришедшую осмотреть мою коллекцию! Мисс Блисс... она пишет книгу, которая сделает меня знаменитым, не так ли, Вики?
— О да! — отозвалась я живо. — Конечно! Безусловно, вы станете знаменитым, Пьетро.
Хелена вновь принялась орать, но Пьетро двинулся на нее, угрожающе размахивая аметистовым ожерельем.
— Убирайся! Научись хорошим манерам. А из моей коллекции ты ни колечка не получишь! Эти драгоценности принадлежат нашему роду уже несколько веков. Их будет носить графиня Караваджо, а не... — Он виновато покосился на меня.
— Правильно, Пьетро. Я вас поняла. Вам лучше убрать эти вещи.
Стыдно признаться, но пальцы мои отказались подчиняться. Кольца не снимались, брошь не отстегивалась, а диадема словно приклеилась к голове. Именно в то мгновение я впервые осознала, сколь велика сила драгоценностей, сколь притягательны эти сверкающие камешки. Ничего удивительного, что ради них проливали кровь и затевали ожесточенные войны.
Лишь вернувшись к себе в комнату, чтобы переодеться к коктейлю, я вспомнила о Хелене. Бедная красавица!
Если уж эти чертовы кусочки кристаллического углерода так повлияли на меня, что говорить о Хелене? Хотя надо воздать справедливость, меня влекла не столько ценность камней, сколько искусность работы. Ювелиры эпохи Возрождения были не просто мастерами, а настоящими художниками. Челлини был не только скульптором, но и золотых дел мастером. Гирландайо, Верроккьо и Микелоццо не брезговали работой ювелиров.
Словом, неизвестный мастер, сделавший копию с Талисмана Карла Великого, находился в хорошей компании. Интересно, а среди сокровищ Пьетро, которыми я только что любовалась, нет подделок?
Проблема изготовления фальшивок куда сложнее и интереснее, чем может показаться на первый взгляд. Подделывать ювелирные изделия — это не совсем то же самое, что подделывать картины или посуду. Но у всех фальшивок есть общее — если они сделаны настоящим мастером, отличить их от оригинала можно лишь в лаборатории.