— Что еще? — Хелена сидела на кровати, сложив руки на округлых коленях, как послушная ученица; глаза ее ярко блестели.
— Ну... (основательность всегда была моей сильной чертой) святая вода! Вы можете раздобыть святую воду?
— Да-да-да! А что с ней надо сделать? Окропить ею себя, так? Это хорошо! Может, мне повесить чеснок и на цепочку вместе с распятием?
Я уже хотела похвалить ученицу за толковость, но сообразила, что Пьетро может не понравиться обнимать даму, от которой разит чесноком. Не хватало только своими руками разрушить их отношения — все равно что выкопать самой себе яму.
— Нет, — уверенно ответила я. — Распятие и чеснок не сочетаются. Они аннулируют действие друг друга. Понятно?
— Да-да. Разумно, очень разумно!
— Все эти средства должны вам помочь. И, разумеется, ночью не выходите из дома. Днем призраков можно не бояться, они спят. И вот еще что, — хитро добавила я, — в наибольшей безопасности вы будете рядом с Пьетро. Он хозяин этого старого дома. Это семейный призрак, и он не станет тревожить свою родню.
Хелена, как и все простодушные люди, легко дала себя убедить.
— Какая вы умная, Вики! — Она просияла и поднялась на ноги. — Пойду переоденусь. Уже пора обедать.
То-то уже какое-то время слышится гул. Должно быть, гонг сзывает к трапезе.
Я провела расческой по волосам и поспешила на звуки гонга, чьи удары звучали уже несколько истерично. Вскоре пришлось заткнуть уши, иначе я рисковала своими барабанными перепонками. Гонг оказался конструкцией неимоверных размеров. Пьетро остервенело колотил в него огромным деревянным молотком. Галстук съехал набок, лицо побагровело от гнева и усердия. Увидев меня, Пьетро выпустил из рук молоток. Гонг в последний раз содрогнулся, жалобно звякнул и затих.
Я осторожно вытащила пальцы из ушей.
— Он меня с ума сведет! — простонал Пьетро. — Мальчишка вечно опаздывает, никогда его не дождешься! А теперь еще и Хелена где-то шляется. А сэр Джон, он-то куда запропастился? Это заговор! Они сговорились, чтобы лишить меня еды! У меня ведь редкая желудочная болезнь. Врачи говорят, я должен есть строго по часам.
— Я тоже опоздала, Пьетро, простите. Если в знала о вашей редкой болезни, то...
Пьетро поправил галстук, вытер лицо, пригладил волосы и ухмыльнулся:
— Вы — совсем другое дело, дорогая Вики. Вы гостья. Пойдемте в столовую. Не будем ждать этих жестоких людей.
Хелену и подлого Смита долго ждать не пришлось. Толстуха с порога послала мне сияющую улыбку. Ее роскошное распятие из золота и жемчуга было видно издалека. Смит появился следом за Хеленой и без лишних слов устремился к соседнему с моим стулу.
Обед можно с полным правом назвать характерной для обитателей виллы трапезой. Юный Луиджи так и не появился, как и старая графиня. Пьетро объяснил, что его мать часто обедает в своих покоях. Больше он не произнес ни слова. Смит, как ни странно, тоже помалкивал. Казалось, он чем-то озабочен. Как только мы уничтожили целые горы провианта, Пьетро отправился спать, Хелена поспешила за ним, Смит тоже было собрался уходить, но я схватила его за руку и прошипела:
— Вы не считаете, что пришло время поговорить?
Я как будто упоминала о том, что англичанин примерно одного роста со мной, может, на дюйм выше, но я-то на каблуках, так что наши глаза находились вровень. Тем не менее этот невыносимый человек каким-то непостижимым образом умудрился создать впечатление, будто смотрит на меня сверху вниз, и смотрит крайне высокомерно.
— Подозреваю, что с моей стороны это будет напрасной тратой времени, — протянул он надменно. — Но готов сделать еще одну попытку. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по парку, дорогуша?
— О-очень романтично.
Возможно, так оно действительно и оказалось бы, если бы рядом шел не Джон Смит, а мужчина поприятнее. Нашу прогулку по тенистым дорожкам и аллеям, обсаженным цветущим кустарником, сопровождало прохладное журчание фонтанов. Я открыла рот, чтобы заговорить, но Смит сердито шикнул:
— Лучше найти более спокойное место!
Мы свернули за угол дома, и от неожиданности я подпрыгнула. Возможно, тот прыжок вполне мог претендовать на олимпийское золото. Что поделать, я испугалась. Прямо передо мной высилась башка гигантского чудища. Голова была столь огромной, что я в полный рост могла уместиться в ее зловеще распахнутой пасти. Злобная гримаса, обнаженные клыки, рога, обвитые змеями, могли бы испугать, будь эта штука и в три раза поменьше.
— Полагаю, таково ваше представление о шутках, — сказала я, когда снова смогла дышать.
— Прости. Совсем забыл про эту чертову уродину. Вообще-то неплохое местечко для приватной беседы. Пошли!
И Смит, отважно протиснувшись меж клыками, скрылся в пасти.
Поколебавшись, я последовала за ним. Камень, из которого вырезали монстра, на ощупь был шершавым и пористым, что-то вроде пемзы, но гораздо тверже. Его поверхность, подобно шелушащейся коже, покрывали лишайник и мох. На редкость безобразная конструкция.
Возможно, эта пустая голова служила беседкой или летним домиком. Сквозь глазницы, рот и ноздри проникал свет, но внутри было темно. Смит сел на бамбуковый стул и жестом указал мне на другой.
— И много здесь таких уютных местечек?
— Хватает. Эту идею подал девятому графу Караваджо его друг, князь Вичино Орсини, и случилось это еще в шестнадцатом веке.
— Я читала о поместье Орсини. По-моему, оно называется Бомарцо, да?
— Не помню. Вилла Орсини расположена в пятидесяти милях к югу от Рима. Насколько я понимаю, туристы обожают таскаться туда.
— Только не надо цитировать путеводители! Меня интересует...
— Дорогая моя, ты же сама затронула эту тему.
— Тогда считайте ее закрытой.
— Ты действительно оставила письмо у своего поверенного?
— Я оставила письмо, но не у поверенного. У меня нет поверенного. Согласна, свидетельства, которые я раздобыла, еще ничего не доказывают, иначе я прямиком отправилась бы в полицию. Вы ведь не станете возражать, что доказательство в виде собственной кончины вряд ли придется мне по душе. Такой поворот событий меня абсолютно не привлекает...
— Нас тоже, — покладисто согласился Смит. — Мы, дорогуша, вовсе не ищем популярности. Звездная болезнь нам не грозит.
— И как вы намерены поступить?
— С чем? — Левая бровь поползла вверх.
— Ну... с этим... с заговором...
Смит откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и добродушно улыбнулся.
— Право слово, дражайшая мисс Виктория, ты нелогична. Не вижу ни единой причины, почему я должен что-то предпринимать. Мне кажется, это тебя одолевает жажда деятельности. Так что позволь вернуть тебе вопрос: что ты намерена предпринять?
— Выяснить все! — объявила я. — Абсолютно все! А затем пойти в полицию и посадить всех вас за решетку!
— О, какое хитроумное коварство! Позволь заметить, милая, что ты слегка торопишься с выводами. С чего ты взяла, что это дело может заинтересовать полицию, а?
Я постаралась взять себя в руки. До чего ж неприятная манера говорить у этого человека. Этакая небрежная уклончивость, сплошные увиливания. И я, как последняя дура, пляшу под его дудку! Ходим вокруг да около, и ничего конкретного...
— Похоже, вы все обо мне знаете. Справки небось навели. Вы в курсе, где я работаю, а также для вас не секрет, что ваш человек в Мюнхене...
— Отличное название для приключенческого романа, — перебил он и повторил с пафосом: — «Наш человек в Мюнхене». Звучит, а? Как тебе?
— Хватит! Перестаньте меня перебивать и кривляться! Ваш человек в Мюнхене мертв, и вам известно, что при нем нашли Талисман Карла Великого...
Смит выпрямился. Улыбка спала с его лица, глаза заблестели, взгляд стал испытующим.
— Ах вот оно что! А я, надо признаться, никак не мог взять в толк, зачем почтенному музейному сотруднику проникать тайком в антикварную лавку. Впрочем, твоей опрометчивой проделки было вполне достаточно, чтобы заподозрить тебя в кознях.