— Да, да, еще бы.
— Молодчина. Она с ума по тебе сходит. Как говорится, ног под собой не чует.
Молли — так передавали — сказала своим товаркам в конторе «У Сьюзи. Элегантные наряды», что она, наверное, скоро уедет, как она выразилась, в тропические края. Гитл Шалинская видела, как она присматривала пляжные костюмы на Парк-авеню — это в ноябре-то; ходили слухи, что Голливуд предложил Мервину купить его книгу, безусловный бестселлер, и Мервин предложение принял. А дня два спустя Мервину пришел по почте объемистый пакет. С его романом. В пакет был вложен печатный бланк. Издатели извещали, что книга им не подошла.
— Невезуха, — сказал папа.
— Пустое, — бесшабашно сказал Мервин. — Кое-кто из лучших ныне живущих словотворцев, прежде чем его роман примут, получал по шесть-семь отказов от издателей. Да и потом, по правде говоря, эта шарага не по мне. Там все до одного гомосеки. Они печатают только своих смазливых дружков. — Мервин засмеялся, хлопнул себя по коленям. — Сегодня же пошлю книгу другому издателю.
На обед мама приготовила Мервину его любимые блюда.
— Вы — подлинный талант, — сказала она, — и все-все к вам придет.
Позже за Мервином зашла Молли. На этот раз Мервин вернулся домой чуть не под утро, но мама все равно не легла — дожидалась его.
— Розены пригласили меня в субботу на ужин. Правда, очень мило с их стороны?
— Но я специально заказала мяснику на ужин что-то особенное.
— Мне очень жаль. Я не знал.
— Ну так знайте. Что ж, как вам будет угодно. Я переменила вашу постель. Впрочем, вам следовало бы заранее мне сказать.
Мервин сцепил руки — они тряслись.
— Господи, что сказать? Мне нечего сказать.
— Я не сержусь, — сказала мама. — Всего не предусмотришь.
Папа снова проскользнул к Мервину.
— Все в порядке, — сказал он, — не беспокойся из-за субботы. Развлекайся. Разгладь ей курчашки. Только письменных обязательств не давай. А то как бы потом не пожалеть.
— Я, да будет вам известно, считаю, что Молли — потрясающая девушка.
— Я и сам так считаю. Ты не думай, не такой уж я старик.
— Да нет же, нет. Вы не понимаете…
Папа показал Мервину статьи, которые вырезал для него из газет и журналов. В одной рассказывалось о двух братьях, совершенно случайно нашедших друг друга после двадцати пяти лет разлуки, в другой — о смешном случае на судебном заседании. А также дал Мервину объявление о ежегодном конкурсе короткого рассказа Ассоциации молодых иудеев «Маяк».
— Хочу подкинуть тебе одну мыслишку, — сказал он. — Словом, в кино… короче, когда Хамфри Богарт[123], к примеру, закуривает «Честерфилд» или заказывает кока-колу, ты что думаешь — ему не перепадает от этих фирм? Перепадает, и еще сколько! Главная твоя трудность, как я понимаю, — нехватка денег. Так почему бы тебе в твоих книгах не делать так же? Типа того, что, скажем, у тебя кому-то надо куда-то лететь, так с какой стати ему лететь на самолете невесть какой компании? Чего бы ему не лететь на «Трансуорлд эрлайнз»[124], потому что надежнее и лучше ее нет, ну, не говоря уж о том, что он там может еще цыпочку подцепить? Или, скажем, у тебя там главный… короче, алкаш, не мог бы он заказывать исключительно «Сигрэм», потому что лучше джина не сыскать? Усек? Я мог бы написать, скажем, в «Пепси», «Сигрэм», «Честерфилд» и узнать, сколько они заплатят за такую рекламную вставку в книжке, ну а ты… короче, что ты на это скажешь?
— Я бы ни за что не вставил в свою книгу ничего подобного — вот что я скажу. Это бросило бы тень на мою репутацию. Обо мне, сами понимаете, пошли бы разговоры.
Впрочем, разговоры и так пошли. Младший братишка Молли мне рассказал, что на ужине Мервин расположил к себе родителей. Его отец, если верить братишке, сказал Мервину: он человек современный и считает, что родителям не следует жить с молодыми, во всяком случае, не всегда, однако монреальский климат просто-таки убивает его жену и в случае, если бы его зять жил, к примеру, в Калифорнии… словом, было бы совсем неплохо у него погостить… и Мервин поддержал его, сказал, что для него семейные узы — не пустое понятие.
При всем при том далеко не все разговоры были лестными для Мервина. Парни с нашей улицы невзлюбили Мервина. Какой-то чужак из Торонто того и гляди умыкнет нашу Молли — вот чего они опасались.
— Вон они пошли — Красавица и Чудовище, — говорили они, когда Молли рука об руку с Мервином проходили мимо бильярдной.
— Это ж надо: сколько лет на нее только пялились и пялились, а тут откуда ни возьмись он, этот недоделанный.
Улица открыто подтрунивала над Мервином.