А вот за это не поручусь. Может, мне и почудилось. Но глубокой ночью, когда я встал — сходить в уборную, — мне послышалось, что Мервин рыдает. Однако как бы там ни было, на следующее утро в нашу дверь позвонил почтальон и вручил Мервину письмо и бандероль.
— Вот уж не ко времени, — сказал папа.
— А вот и ошибаетесь. Это письмо от одного из самых серьезных издателей в Америке. Он предлагает за мою книгу аванс — две с половиной тысячи долларов.
— Вот это да! Покажи.
— Вы что, мне не доверяете?
— Доверяем, конечно, доверяем. — Мама кинулась обнимать Мервина. — Я всегда знала, что у вас талант.
— Такое дело надо обмыть, — сказал папа и пошел за абрикосовым бренди.
Мама тут же позвонила миссис Фишер.
— Ида, звоню, чтобы сказать — я все-таки испеку что-нибудь для благотворительного базара. Нет, нет, ничего нового. Да, чуть не забыла. Помнишь, ты еще говорила, что Мервин — просто-напросто шаромыжник. Так вот, нью-йоркский издатель предлагает ему фантастические, ну прямо фантастические деньги за его книгу. Нет, нет, это секрет, могу только сказать, что цифра четырехзначная. Взволнован? Ну нет. Может быть, он им еще и откажет.
Папа бросился к телефону — звонить Танскому.
— Минутку. Не пори горячку. Что, если пока никому ничего не говорить, а отпраздновать в узком кругу?
Папа все же позвонил Танскому.
— Шугарман, ты? Привет. Валите все к нам. Ставим выпивку. Что, что, «Корсаковскую», конечно. А вот, умник, и не угадал. Никак нет. В ее-то годы. Успех Мервина хотим обмыть. Он получил предложение от издателя — пять тысяч долларов аванса, сейчас он решает — подписать договор или нет.
Не успел папа положить трубку, как зазвонил телефон.
— А, это вы, миссис Розен, здравствуйте, — сказала мама. — Спасибо. Да, передам. Да нет же, нет, разумеется, я ничего против вас не имею — сколько лет мы прожили рядом. Да нет. Разумеется, нет. Вы же не меня назвали скупердяем. Ваша Молли не надо мной насмехалась.
Мервин сидел туг же на диване, обхватив голову руками, — его никто не замечал.
— В дверь звонят, — сказал папа
— Я, пожалуй, ненадолго прилягу. Извините.
К тому времени, когда Мервин появился вновь, к нам стеклись чуть не все завсегдатаи Танского.
— Будь на то моя воля, — сказал папа, — я ни одного из вас на порог бы не пустил. Но Мервин — он зла не помнит.
Отец Молли протолкался к Мервину — того обступили со всех сторон.
— Хочу, чтоб ты знал, — сказал он, — я тобой горжусь. Другого зятя я себе и не желал бы.
— Уж не слишком ли вы торопите события? Или я не прав?
— Когда она тебе отказывала, разве ты не предлагал ей выйти за тебя раз сто, не меньше? А теперь, когда я пришел, чтобы сказать — дело в шляпе, у тебя поджилки от страха затряслись. Ну как вам это понравится?
Все обернулись к ним. Послышался смех, впрочем, вполне добродушный.
— Ты ей писал такие письма, что я до сих пор краснею со стыда…
— Но ведь письма возвращали нераспечатанными?
Отец Молли пожал плечами, лицо Мервина посерело — стало цветом в промокашку.
— Слушай сюда, — сказал Розен. — Моя Молли, ты уж извини, не нуждается, чтобы за нее просили.
Тут кто-то сказал:
— А вот и она.
Завсегдатаи теснее сплотились вокруг Мервина.
— Привет. — Молли благоухала ландышем. Сквозь свитерок просвечивал лифчик (и тот и другой цвета «полуночной тьмы», от «У Сьюзи»). Ее клетчатую шотландскую юбку скалывала большущая позолоченная английская булавка. — Привет, котик. — Она кинулась Мервину на шею, расцеловала его. — Мама мне только что сказала. — Молли одарила собравшихся лучезарной улыбкой. — Мистер Капланский просил моей руки. Мы обручились.
— Поздравляю! — Розен хлопнул Мервина по спине. — Наилучшие пожелания вам обоим.
Все закричали, захлопали.
— Когда придет время выбирать спальный гарнитур, обратитесь к моему зятю Лу — не ошибетесь.
— Надеюсь, — сказал Такифман, — в вашем доме будет строго соблюдаться кошер.
— Я тебе, Такифман, напрямик скажу: кое-кто из самых отъявленных мошенников нашего города ест исключительно кошерное.
— А он дело говорит. Сейчас ведь что самое главное — чтобы у молодых в постели была совместимость.
Мервин, окруженный плотным кольцом мужчин, выглядывал из-за их голов: искал глазами Молли. Она обнаружилась в дальнем углу комнаты — зажатая, как и он, кольцом гостей, она ела банан. Молли рассиялась в улыбке, подмигнула.
— Ну не славная ли выйдет парочка?