– Ничего не понимаю.
– Конечно, не понимаешь. Моя мать не такая, как твоя. Мы с ней сроду так долго вместе не жили. Но в конце концов она от меня устанет и смоется.
– Разве матери так поступают?
Талли пожала плечами:
– Ну, видно, со мной что-то не так.
– С тобой все нормально. Это с ней что-то не так. Но я все равно не понимаю, зачем ты врала.
Талли наконец подняла взгляд на Кейт.
– Хотела тебе понравиться.
– Ты хотела понравиться мне? – Кейт расхохоталась. Талли собралась было спросить, что в этом такого смешного, но тут Кейт снова стала серьезной: – Больше никакого вранья, ладно?
– Обещаю.
– И мы с тобой лучшие подруги навеки, – добавила она с пылкой искренностью. – Ладно?
– То есть ты всегда будешь рядом?
– Всегда, – подтвердила Кейт. – Что бы ни случилось.
Талли ощутила, как в душе у нее диковинным цветком распускается незнакомое чувство. Его медовый аромат почти взаправду витал в воздухе. Впервые в жизни она могла кому-то полностью довериться.
– Всегда, – повторила она. – Что бы ни случилось.
Для Кейт то лето после восьмого класса навсегда осталось одним из лучших в жизни. Утром каждого буднего дня она, ни на что не жалуясь, со скоростью метеора выполняла свою часть работы по дому, потом до трех часов сидела с братом, пока мама ездила по делам и заседала в волонтерском совете местной юношеской организации. Как только мама возвращалась, Кейт отпускали гулять. А в выходные она и вовсе целыми днями была предоставлена сама себе.
Они с Талли объездили на велосипедах всю долину, часами катались по Пилчаку на надувных кругах. А под вечер, обмазавшись с ног до головы детским маслом с парой капель йода – чтобы получше загореть, – укладывались на полотенца в своих ярких, вязанных крючком купальниках, включали транзисторный приемник, который всюду брали с собой, и слушали хит-парад топ-40. Они болтали обо всем на свете: о моде, музыке, мальчиках, о войне и о том, что теперь творится во Вьетнаме, о том, каково будет вместе работать журналистками, о фильмах. Не было запретных тем – с какого вопроса ни сделай подачу, с другой стороны сетки прилетит ответ.
Однажды, на исходе августа, Талли зашла в гости, чтобы вместе собраться на ярмарку. Кейт, как обычно, приходилось тащить все с собой и уже на улице переодеваться и краситься. Если она хотела выглядеть как человек, конечно. Мама продолжала считать, что она не доросла до нормальных шмоток и косметики.
– Топик взяла? – спросила Талли.
– Ага.
Упиваясь свой невероятной находчивостью, они спустились в гостиную, где отец, сидя на диване, смотрел телевизор.
– Пап, мы на ярмарку пошли, – крикнула Кейт, радуясь, что мамы нет рядом. Она бы точно заметила, что сумка у нее слишком уж плотно набита. Просветила бы ее плетеные бока своим рентгеновским зрением и все разглядела: и одежду, и босоножки, и косметику.
– Смотрите осторожно там, – отозвался отец, даже не подняв головы.
Он теперь все время так говорил, с тех самых пор, как в новостях стали рассказывать, что в Сиэтле пропадают девушки. По телевизору маньяка звали Тедом[33] – так он представился одной девушке, которую хотел похитить на пляже у озера Саммамиш, а она сбежала и все рассказала полиции, даже внешность его описала. Девушки штата, конечно, были в ужасе. Стоило увидеть на улице желтый «фольксваген-жук», и сразу душа в пятки: вдруг это машина Теда?
– Мы очень осторожно, – с улыбкой пообещала Талли. Ей нравилось, что родители Кейт за них волнуются.
Кейт подошла поцеловать отца на прощанье. Он приобнял ее и протянул десятидолларовую купюру:
– Повеселитесь хорошенько.
– Спасибо, пап.
Вместе с Талли они зашагали по подъездной дорожке, размахивая на ходу сумками.
– Как думаешь, Кенни Марксон придет? – спросила Кейт.
– Больно уж ты печешься о парнях.
Кейт пихнула ее бедром:
– Да он в тебя втюрился.
– Какая честь. Я и то его выше.
Внезапно Талли застыла на месте.
– Блин, Талли, ну предупреждай хоть, я чуть не навернулась…
– О нет.
– Что такое?
И тут Кейт заметила полицейскую машину, припаркованную у дома напротив.
Талли схватила ее за руку и потащила вперед, через дорогу, к входной двери, открытой нараспашку.
В гостиной сидел полицейский.
Увидев их, он натянул на лицо неестественную, будто клоунскую улыбку.
33
Речь идет о Теде Банди – серийном убийце, действовавшем в 1970-е в нескольких американских штатах, в т. ч. в окрестностях Сиэтла. В период с 1974 по 1978 год его жертвами стали как минимум 30 женщин.