– Включить сигнализацию! – громко приказал он.
– Выполнено, – мелодичным контральто отозвался Компьютер Управляемый Домашний.
Выругавшись Адам, почувствовав облегчение, повторил распоряжение, на этот раз воспользовавшись правильными командами.
– Выключи сигнализацию. Открой входную дверь. Включи датчики через двенадцать секунд после того, как я её закрою. Ещё через секунду заблокируй замок. Ключи для открытия: кодовое слово Эдем и сканирование сетчатки Адама де Рю.
– Выполнено, – сообщила КУДа.
Адам тихо скрипнул зубами. Он давно хотел добавить в память искусственного интеллекта, имитирующего женщину, пару-тройку альтернативных ответов. Например, «Слушаюсь, повелитель» или «Как прикажете!». Де Рю нервировала лаконичность КУДы, но он забывал позвонить в службу технической поддержки фирмы-производителя, когда появлялась такая возможность.
Снова начиная злиться, Адам толкнул дверь и покинул свой дом. Створка крутнулась в петлях, врезалась в ограничитель, отпружинила и мягко встала на место. Ровно через тринадцать секунд магнитный замок защёлкнулся. Де Рю дождался этого, мысленно сосчитав до десяти, проговорив три, шесть и девять дважды, чтобы успокоиться. Прозвучал тягучий сигнал, предупреждающий о включении системы безопасности.
Зажав доску под мышкой, а «проводник» в левой руке, Адам потащился через сад по мощеной дорожке, стараясь настроить себя на общение с людьми, которые вызывали у него стойкое отвращение. Он целеустремленно направился к особняку семейства Вендиш. Аристократ по происхождению, он намеревался развлечь плебс спиритическим сеансом.
Некоторых женщин ничто не украшает так, как никаб[5], подчёркивающая выразительность их глаз. Некоторым идёт паранджа. Одну единственную Адам де Рю предпочёл бы видеть ещё и в закрытом обтягивающем платье, длинных перчатках до плеча и в высоких сапогах по самые бёдра. Чёрных. Совсем не потому, что у неё были исключительно правильная фигура, словно выточенная из эбена каким-то «великим ваятелем, вроде Пигмалиона[6]», о котором Адам когда-то читал в справочнике по древней истории. Просто, он ненавидел Клео. Никакие ухищрения не могли заставить пассивного националиста смотреть на мисс Вендиш без внутреннего содрогания. Бледнолицый фотограф и чернокожая актриса при всём желании последней не находили общего языка, хотя Де Рю настолько уж «выдрессировал» себя, что спокойно разговаривал не только с ней, но и со всеми Сочувствующими. К последним Адам относил Ричарда – супруга Клео, – идущего сейчас к нему, вытянув перед собой обе руки для пожатия, открыто дружелюбно улыбаясь.
В свои пятьдесят четыре мистер Вендиш выглядел гораздо моложе сорокалетнего де Рю. И это вызывало ещё большую неприязнь фотографа.
Оглядевшись по сторонам, и отметив, что количество гостей не превышает восьми человек, Адам подумал, что создать пресловутое приятное впечатление будет не так уж сложно.
– Хай, Ричи! – крикнул он, вскинул ладонь в знак приветствия и, ответно оскалился, кивком засвидетельствовал почтение преуспевающему филантропу. Скучающий от роскошной жизни, и потому, по мнению де Рю, развлекающий себя всеми возможными способами, отец троих детей, всего один из которых был мулатом, их родила Клео, являл собой жалкое зрелище, поскольку растрачивал свой генофонд самым неподобающим образом, каким только может уважающий себя белый мужчина.
Ричард стиснул Адама в поистине медвежьих объятьях.
Он относился к де Рю гораздо лучше других соседей. Всегда подтянутый, с богатой шевелюрой, строгими нордическими чертами лица, мистер Вендиш расположил к себе нового соседа с первого вечера их знакомства, несмотря на все свои недостатки. При всей своей занятости, он нашёл время заглянуть к Адаму, когда тот бодрствовал и принёс дары: бутылку хорошего бренди и упаковку солоноватого арахиса. Журналист и фотограф отлично побеседовали в гостиной на совершенно отстранённые темы, начав с извечной мужской: «Чего хотят женщины?» и закончив совсем уж нетрадиционной: «Величие Третьего Рейха». О сильных и слабых сторонах падшей империи Ричард рассуждал крайне сдержанно, но исключительно эрудированно. При этом в его голосе прорезались менторские нотки. За время этого разговора он показал себя и любителем экзотических рептилий, в частности змей: назвал всех в террариуме, что особенно впечатлило Адама. Поэтому де Рю и почувствовал омерзение, когда узнал о сексуальных пристрастиях журналиста: тот обмолвился поэтично, что нашёл себе жену, идя на восток от Магриба[7]. Измерив Ричарда своей меркой, фотограф подменил amor на libido, то есть любовь на похоть, и через эту призму воспринял отношения супругов Вендиш…