Око Бога, наконец, закрылось – скрылось за горизонт. Над погрузившимся в полумрак шведским столом повисла тишина. Слишком щекотливая возникла ситуация. Мисс Чейни была пьяна – очень пьяна! – и это заметил каждый из присутствующих. Наверняка у большинства возникла мысль, что ей совершенно не место на их маленьком празднике.
Ева выставила на скатерть початую винную бутылку из простого синего стекла и поглядела на Адама.
– Кто хочет выпить со мной?! – спросила она всех.
Молчание стало ей ответом. Никто не рискнул сказать мисс Чейни, о том, что думает. Атмосферу как всегда разрядил мистер Вендиш.
– Желающие могут к тебе присоединиться, но я лично предпочитаю напиток, приготовленный моей женой, – заявил он вкрадчивым, но не терпящим возражений тоном.
Поскольку фотоаппарат давно перекочевал к Виктору, которому лучше всего удавались комичные снимки, Ричард мог позволить себе пройти вдоль стола, подхватить бокал и демонстративно зачерпнуть из хрустальной чаши ту саму вишнёвую жидкость, которую пил Берни и другие гости.
– Дорогая, этот морс слаще нектара[24]! Ты превзошла себя!
Посмаковав напиток, он восторженно поглядел на супругу. Та смущённо потупила взор и пробормотала:
– Дорогой, ты мне льстишь – я зазнаюсь.
– А твоё жаркое, как амброзия[25], – вставил Виктор, видимо, тоже пытаясь удачно пошутить, и осторожно поинтересовался: – Может быть, оно уже готово?
Адам не понял, о чём они говорят, и сделал над собой усилие, чтобы не поморщиться – его уже не тошнило от ужимок и неискренности соседей.
– Дик[26], ну, пожалуйста! – заканючила Ева, но тут же, изменившись в лице, испуганно осведомилась: – Ты же не выгонишь меня отсюда?
– Конечно, нет, мне это даже в голову не приходило, – мягко развеял её опасения Ричард, сказал Виктору: – Ты прав, – и обернулся к своим гостям. – Все к столу… кроме тех, кто готов помочь мне принести с кухни тарелки и столовые приборы.
– Я помогу, – откликнулся Гюнт, явно даже не заметив, что второе предложение было адресовано не ему одному.
– Кошечка моя, будь так добра, последи за мясом, – сказал талантливый журналист, и вместе с писателем-неудачником удалился в дом.
«Мартышка» – очень подходящее прозвище по мнению Адама – подошла к жаровне, выдернула трезубец из осьминога, потыкала мясо, коварно облизнулась и стала похожа на бесёнка-искусителя, того самого, которого обычно изображают на карикатурах на пару с ангелочком-хранителем. Адам сумел подавить сильнейшие позывы к рвоте, вызванные этой аналогией – одно отвращение уничтожило другое. Он приблизился к Еве и, склонившись к виску маленькой женщины, выдохнул еле слышно:
– Я выпью с тобой, но после вечеринки.
Де Рю не собирался вести задушевные беседы с Чейни. Ему захотелось налакаться до помутнения сознания, но он этого не мог себе позволить сейчас.
Ева, не подозревавшая, естественно, ни о чём подобном, благодарно кивнула и прикрыла глаза. Адам снова поморщился.
– Друзья, прошу вас, разливайте морс по фужерам! – прозвучал издали призыв Ричарда.
– Сейчас будут тосты! – довольно заверещала Клео.
Зазвенел хрусталь – гости спешили. Адам наполнил бокалы для себя и Евы, надеясь, что та своими капризами больше не помешала его замыслу, разу же отпил из своего, чтобы не забыть, какой следует отдать Чейни, не зафиксировавшись, в какой руке сжимает другой.
Морс оказался пряным на вкус. Наверняка он был выжат из плодов сакуры[27]. Этот приятный вымысел наполнил Адама таким благодушием, что он, присев на стол перед Евой, поймал за локоть вернувшегося с кухни Ричарда и быстрым полушёпотом сообщил тому:
– Я провожу её после барбекю домой, чтобы не доставила никому проблем.
– Спасибо, Эд, – Ричард признательно ему улыбнулся.
– О чём вы там шушукаетесь? – задорно осведомился Виктор.
Идя след в след за мистером Вендишом, Гюнт нёс охапку вилок в одной руке, а ножей в другой.
– Тебя волнует, да?
Женщина, носившая имя праматери, дерзко бросила этот вопрос в лицо излишне заинтересованному мужчине, и Адаму послышался звук пощёчины.