— Судя по всему, я не зря приказал установить наблюдение за вашим Лафалезом, — присвистнул он. — Вы только посмотрите, где работал этот бандит.
Он помахал удостоверением Карэ.
— Так вот в чем причина его осведомленности, — сказал я.
— Спрашиваешь. Если только не сам патрон снабдил его всей этой информацией.
— Вряд ли, — сказал я, покачав головой.
— Как хотите, — усмехнулся он. — За эти дни резко возросла смертность частных детективов. На вашем месте я бы поостерегся.
— Я и остерегаюсь, — ответил я. — Разве не благодаря моей бдительности Поль Карэ находится здесь?
Переписав с квартирной квитанции адрес в блокнот, он сложил все документы обратно в бумажник.
— Поехали к нему в гости, — сказал он. — Какой-то из этих ключей должен подойти к его двери. Если, конечно, у вас есть такое желание...
Желания у меня не было, однако я понимал, что отказ от этого приглашения выглядел бы по меньшей мере странно. Дав согласие, я втиснулся между двумя уже сидевшими в машине инспекторами, и мы поехали.
...Меня охватило волнение, когда один из полицейских стал просовывать ключ в замочную скважину. Догадается ли он, что замок уже отпирался отмычкой? Нет, Марк сработал на славу. Полицейский ничего не заметил, и вдруг я подумал, что все это не имеет значения.
Квартира Поля Карэ предстала перед нами такой же, какой мы оставили ее накануне. Я сделал вид, что захвачен процессом обыска, хотя в душе посмеивался над держимордами. Не обнаружив ничего впечатляющего, Бернье начал было уже утрачивать веселое расположение духа, как вдруг заметил нечто такое, что в прошлый раз ускользнуло от моего внимания.
— Да это же торговец вразнос, — загудел он.
Достав из шкафа чемодан, он вывалил на пол целую гору перчаток.
-- Зимние, летние, — ворчал он. — Гм... На любой вкус... Здесь есть над чем подумать...
— Парень во всех отношениях осмотрительный, — убежденно произнес я. — Вы обратили внимание на скромное содержание его бумажника? Самое необходимое, ни одной бумажки лишней...
— Вы хотели сказать — компрометирующей?
— И вся квартира, прибранная и опрятная, свидетельствует о любви к порядку и осторожности.
— М-м... да. Но и самые осторожные оставляют иногда нечто такое, что приводит их со временем на эшафот.
— Ну! — воскликнул я с деланным негодованием. — Уж не собираетесь ли вы обезглавить труп?
— Это образное выражение.
И словно в подтверждение пророчеств комиссара о досадной забывчивости, жертвами которой становятся порой даже самые искушенные преступники, рывшийся на кухне полицейский вскрикнул и подозвал своего шефа.
Деликатно, двумя пальцами, держал он извлеченный им из старого ботинка револьвер.
— Каково! — затрубил Бернье. — Что я вам говорил?
Он наклонился над оружием, не прикасаясь к нему, пожирая глазами, обнюхивая. Чем не собака, стоящая в нерешительности перед сомнительной костью? Выдержав паузу, он красноречивым жестом призвал нас в свидетели. Прожилки на его лице еще больше раскраснелись. Казалось, револьвер явно его заинтересовал.
— Хлопушка иностранного производства, — изрек он наконец. — Со звукоглушителем. Вероятно, 32-го калибра.
— Это наводит вас на мысль? — поинтересовался я. — Так же, как и вас.
Я начал яростно отнекиваться. Нет у меня никаких мыслей. Не обращая на мои слова никакого внимания, они возобновили поиски, после того как комиссар, решившись наконец взять в руки револьвер, бережно завернул его в носовой платок и положил в ящик. Меня так и подмывало сказать им, что ничего они здесь больше не найдут, но я не знал, как это сделать, не вызвав подозрений. Поэтому мне пришлось терпеливо ждать, пока они сами убедятся, что пистолет — единственная находка в этой квартире. И только потом мы вернулись к машине.
Комиссар протянул мне руку. Красноречивый жест, дававший понять, что он вдоволь на меня насмотрелся. Его слова подтвердили мои предположения.
— Благодарю вас, что взяли на себя труд опознать вашего... гм... вашу жертву и поехали с нами, — сказал он. — Но у меня еще уйма работы, и не в моей власти приглашать вас в свидетели всех обстоятельств расследования. Оставьте телефон на всякий случай.
— Так и быть, — согласился я, — но не бросайте меня на полдороге. Такси ходят редко. Подвезите до площади Беллекур. Это вам по пути.
Он внял моей просьбе, и спустя десять минут я был в «Баре в Пассаже». Если меня и изгнали из него в свое время за неплатежеспособность, то теперь, надо честно признать, я делал все, чтобы смягчить, а то и предать забвению этот инцидент моей молодости. Бар был почти пуст. Я расположился в углу и заказал кружку пива.