— Пришлось временно прервать допросы.
— Что вы говорите? Не иначе как по ходатайству тюремного врача? Смотрите, не угробьте его.
— Такие на редкость живучи. Счастливого пути.
В двадцать один тридцать в сопровождении Марка я отмерял шагами мокрый асфальт седьмой платформы. Корреспондент «Крепюскюль», которого я держал на диете более или менее отдаленных посулов, хранил молчание. Ледяной ветер, предвестник снегопада, прорывался через вокзальные витражи, не привнося радости в ожидание. Полутемный, холодный, голодный буфет не прельстил ни меня, ни Марка. Мы молча шагали взад-вперед по платформе, кутаясь в пальто.
Наконец прибыл литерный. Стоянка — две минуты. Я отыскал свое место и устроился без особых неудобств.
— До свидания! — крикнул Марк. — Поминайте меня в своих молитвах.
Часть вторая. ПАРИЖ
Глава I. ВОССТАНОВЛЕНИЕ СВЯЗЕЙ
Добраться до двери собственной квартиры и открыть ее оказалось не бог весть каким хитроумным делом. Предупрежденная шестым чувством о дне и часе моего возвращения, консьержка поджидала меня у входа на лестницу. Она вручила мне стопку писем, пылившихся в ее чулане со дня окончания «странной войны»; сообщила, что выполнила все формальности, необходимые для подключения к моей квартире электричества, телефона и т. п. Поневоле пришлось обменяться с ней банальными репликами о моем пребывании в плену. Покончив с этим, я в два прыжка одолел четыре этажа.
В своей квартире я освоился быстрее, чем ожидал. Умылся, побрился, приложился к старой верной подруге своей бутылочке, с сентября 1939 года терпеливо поджидавшей под кроватью моего возвращения, и взялся за телефон.
Вращая диск, я думал о том, как славно предаваться этому занятию без обязательного предъявления свидетельства о рождении. «Алло», — прервал мои медитации безликий женский голос.
Я попросил позвать к телефону господина Фару. Мне ответили, что его нет на месте, но что если у меня к нему какая-то просьба, то ее охотно ему передадут. Я попросил секретаршу сообщить инспектору, что Нестор Бюрма в Париже. И оставил номер своего телефона.
В поезде я провел бессонную ночь. И потому завалился спать.
Наутро я вернулся домой с охапкой газет и журналов. Самых разных: общественно-политических, литературно-художественных, включая журналы мод и косметики. Я питаю некоторую слабость к обворожительным изданиям этого рода.
Первую половину дня я провел за чтением в ожидании звонка Фару. Звонка не последовало.
Просматривая «Элегантность. Очарование. Светскость», я узнал, что доктор Юбер Дорсьер также освободился из концлагеря. Он был избавлен от бюрократических проволочек, сопутствующих оформлению демобилизации, и уже несколько дней как жил в Париже. «Косметологический кабинет Э. О. С. счастлив довести до сведения своих очаровательных клиенток, что прославленный хирург-косметолог...» и т. д. Роскошный журнал сообщал и адрес Дорсьера. Я переписал его. Потеряв адрес жены Дезиля, я надеялся, что он мне его возобновит.
Я просмотрел разделы внутренней и внешней политики, военные сводки, рубрику черного рынка, а также объявления, стараясь напасть на то, которое ищу на протяжении вот уже двадцати лет: «Мэтр Тартемпьон, нотариус Бузига, просит г. Бюрма (Нестора) незамедлительно связаться с его конторой по вопросу о наследстве, оставленном ему его американским дядюшкой», — разумеется, не нашел и скомкал всю эту писанину. Был полдень.
Я облачился в милый моему сердцу старый костюм фирмы «Принц Галльский» (броский, но отнюдь не эксцентричный), сходил пообедать, вернулся, просмотрел скопившуюся почту. В два часа раздался телефонный звонок. Но это был не Флоримон Фару, а Жерар Лафалез:
— Наш друг стал жертвой небольшого дорожного происшествия, которое на несколько дней прикует его к постели, — звучал далекий голос. — Его сбила одна из тех редких машин, что попадаются еще на наших улицах.
— А это не инсценировка?
— Нет. Когда ему станет лучше, я позвоню. Мои связи это позволяют... правда, не слишком часто.
— Хорошо. Спасибо. У меня как раз будет время осмотреться.
Не вешая трубку, я попросил соединить меня с комиссариатом полиции.
— Я бы хотел поговорить с месье Фару, — сказал я.
Бесстрастный голос поинтересовался, кто его спрашивает. Я назвал себя. Меня попросили подождать. Через минуту я услышал знакомый, с присвистом голос моего друга.
— Вам повезло, — сказал он. — Я забежал буквально на секунду и тут же убегаю... Никак не мог выкроить время позвонить вам. Да, да, мне передавали.