— Похоже, что именно так оно и случилось. И он отблагодарил ее за любезность, продырявив внутренности. А как, по-вашему, удалось Коломеру снять копию с ребуса?
— Мы можем сразу же исключить гипотезу, согласно которой дочь Джо попросила Боба взяться за эту работу.
— Она и в самом деле не нуждалась ни в чьей помощи. Письмо ее отца позволяет предположить, что ей были понятны все его намеки, причем понятны с полуслова.
Он помолчал, затем:
— Понятны с полуслова? Послушайте-ка, в этом письме речь идет о доме, где спрятаны сокровища, но ни словом не упоминается о их местонахождении...
Вместо ответа я возобновил осмотр письма. В левом верхнем углу я заметил два булавочных отверстия.
— Здесь не хватает приложения, — сказал я. — Плана или чего-то в этом роде...
— Гм... Если бы он здесь был, задача, стоявшая перед тем человеком, невероятно упростилась бы и...
— Он никогда не держал его в руках. Постскриптум, если можно так выразиться, моложе основного текста. Решив, что его послание чересчур лаконично, Парри попытался смягчить его, прибавив несколько нежных слов. А так как прихваченное булавкой приложение мешало ему, он открепил его... а обратно не приколол.
— Все это не более чем гипотезы...
— Основанные на фактах. Если бы у этого человека был план или схема, разве стал бы он подвергать такому разгрому виллу в Шатийоне?
— Конечно, нет. Я как раз собирался выдвинуть это возражение.
— Короче, вы сами видите, что...
— Так вот, раз уж вы впали в состояние ясновидения, господин Всезнайка, выпалите-ка мне скороговоркой, как удалось Коломеру снять эту пресловутую копию?
Он подтрунивал надо мной. Я отложил письмо и вновь завладел конвертом. И вдруг усмехнулся
— А если я вам скажу, что по иронии судьбы назначение этого послания, задуманного как секретное, состояло в том, чтобы быть прочитанным множеством самых разных лиц? Второй конверт подвергся той же участи, что и предыдущий. Его тоже вскрывали. Несмотря на тщательность обработки, он сохранил на себе некоторые следы этой операции. Плутишка Боб!.. Теперь я не сомневаюсь, что это его рук дело.
— Что за нравы! — проворчал Фару. — Эта манера обращаться с частной перепиской не пошла ему на пользу.
— Вы правы. Но она не пойдет на пользу и нашему доверенному лицу, который по-прежнему бродит неприкаянный.
— Да, он все еще на свободе, — вздохнул Фару. — И, разумеется, с кубышкой.
В дверь постучали, и появился Юбер Дорсьер.
— Операция прошла на редкость удачно, — сообщил он. — Девушка непременно выкарабкается.
— Можно ее допросить? — спросил я.
— Только не сейчас. По правилам...
— Между прочим, вы встретили полицейского, нацелив на его усы дуло револьвера. Мы сможем забыть об этом инциденте лишь в компании этой девушки. Мы оба — ее пылкие воздыхатели.
— Как хотите, — отступил он. — Но в настоящий момент это исключено. Дайте ей отдохнуть хотя бы несколько часов.
Я обратился к Флоримону:
— Ну как?
— Ладно. Займусь пока кое-какими делами. И начну с того, что реквизирую ваш телефон... гм... доктор.
Я рассмеялся. Этот славный подозрительный Флоримон Фару ставил под сомнение даже его профессию.
— Как вам будет угодно, — склонился Дорсьер.
Он направился к двери, но на мгновение задержался: — Да, инспектор. Вот пуля, которую мы извлекли... Фару положил ее в карман и принялся названивать по телефону, приказывая невидимым абонентам сменить Антуана на его посту и тщательно осмотреть комнату Элен Парри на улице Деламбра.
— У меня еще есть время съездить в комиссариат, — сказал он, вешая трубку.
— Это еще зачем?
— Собрать сведения об этом доке из 14-го округа и о доме на улице Вокзальной в Монруже. Можно было бы, конечно, посидеть и здесь, но лучше уж с пользой провести время, отделяющее нас от разговора с мадемуазель Парри.
— Я еду с вами?
— Нет. Лучше не оставлять этого дока в одиночестве. Составьте ему компанию.
Я засмеялся.
— Ладно. Поговорим с ним о концлагере.
— О! Но тогда станет известно, что вы были военнопленным...
И удалился.
— Воистину, — рассуждал я некоторое время спустя, наливая себе пятую чашку превосходного кофейного эрзаца, — воистину, дорогой Дорсьер, нам на роду написано встречаться при весьма щекотливых обстоятельствах. Мы познакомились с вами в связи с шантажом, которому подверглась ваша сестра, затем вновь увиделись в концлагере, и вот теперь, стоило нам доставить вам прекрасное тело мадемуазель Элен Парри, чтобы вы его хорошенько искромсали, как вы чуть было нас не продырявили.