Всю Сибирь прошел в лаптях разбитых.
Слушал песни старых пастухов.
Надвигались сумерки густые.
Ветер дул с охотских берегов.
Ты пришла, как фея в сказке давней,
И ушла, окутанная в дым.
Я остался тосковать с гитарой,
Оттого что ты ушла с другим.
Зазвучали жалобно аккорды,
Побежали пальцы по ладам.
Вспомнил я глаза твои большие
И твой тонкий, как у розы, стан.
Много вынес на плечах сутулых,
Оттого так жалобно пою.
Здесь, в тайге, на Севере далеком,
По частям слагал я песнь свою.
Я люблю развратников и воров
За разгул душевного огня.
Может быть, чахоточный румянец
Перейдет от них и на меня.
Приморили гады, приморили,
Загубили молодость мою.
Золотые кудри поседели.
Знать, у края пропасти стою.
Два друга
Если есть на свете пламенных два друга,
Так это друг мой, и это я.
И мы не сходим вечно с дружеского круга —
Куда товарищ, туда и я.
А на квартире мы не ахнем и не охнем —
Не ахнет друг мой, не охну я.
Хозяйка ждет, когда мы с мухами подохнем —
Подохнет друг мой, за ним и я.
Мы с другом песенку поем одним мотивом —
Поет и друг мой, пою и я.
Одну шалаву мы любили коллективом —
Любил и друг мой, любил и я.
И коллективом мы ходили к этой даме —
Ходил и друг мой, ходил и я.
А денег не было арапа заправляли
Заправит друг мой, добавлю я.
А год прошел, дочь родила мамаша.
Ходил ведь друг мой, ходил и я.
Но мы не знаем, кто из нас двоих папаша.
Возможно, друг мой. Только не я.
Потом в милицию служить мы поступили —
Служил и друг мой, служил и я.
За службу верную в тюрьму нас посадили —
Сначала друга, потом меня.
И если есть на свете пламенных два друга,
Так это друг мой, и это я.
И мы не сходим вечно с дружеского круга —
Куда товарищ, туда и я.
Караван Джафар-Али
Мерно шагая в пути,
Окутан вечерней мглой,
Караван Джафар-Али
В край свой идет родной.
Там по сыпучим пескам,
Где бродит один джейран,
Через границу идет
Контрабандный караван.
Шелк он везет и хну
Из знойной страны Пакистан,
В тюках везет он с собой
Лучший кашгарский план.
Сам караванщик сидит
С длинною трубкой в зубах,
Тонкие ноги скрестив,
Качается на горбах.
Богатствам его нет числа.
Богаче он был паши.
Но погубил его план,
И тридцать три жены.
Давно уж потухли глаза.
Не радует солнца восход.
И лишь на расшитый халат
Скупо слеза течет.
Не долго качаться ему
На мягких верблюжьих горбах —
Его похоронят рабы
В знойных сыпучих песках.
Пересекая пески,
Мерно шагая в пыли,
Из Пакистана идет
Караван Джафар-Али.
Проститутка
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не могла
От стакана холодного бренди.
Ведь я — институтка, я — дочь камергера.
Пусть — черная моль, пусть — летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и суровое слово «расстрел» —
Прозвучал приговор трибунала.
И вот — проститутка и фея из сквера,
И — черная моль, и — летучая мышь.
Вино и мужчины моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Я сказала полковнику: «Нате — берите,
Не донской же валютой за это платить!
Только франками, сэр, мне чуть-чуть доплатите
А все остальное — дорожная пыль»
Ведь я — проститутка, я — фея из сквера,
Я — черная моль, я — летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!