- Наверное, видеть этих людей вошло у вас в привычку?- обратился я к Долли.
Мы стояли у плиты, прислушиваясь к перебранке, смолкшей, однако, после вмешательства Мордехая и молодого священника.
- Да Бог с вами, милый,- откликнулась Долли, вытирая полотенцем руки.Смотрю на них, и сердце разрывается. Но, как сказано в Писании, "счастливы те, кто утешает обездоленных". Это и придает мне силы.- Мягким, домашним движением она помешала суп в кастрюле.- Курица сварилась.
- И что теперь?
- Нужно достать ее и положить на тарелку. Когда остынет, вынуть из нее кости.
Предложенная Долли технология превращала прозаическое занятие в высокое искусство.
Овладевая им, я чувствовал, как у меня горят пальцы.
Глава 8
Вслед за Мордехаем я поднялся по темной лестнице в алтарную часть.
- Смотрите под ноги,- едва слышно предупредил он, толкнув створчатые двери.
Храм был полон людей, застывших в причудливых позах. Спали на длинных деревянных скамьях. Спали на полу под ними. Спали в центральном проходе, почти впритирку.
И с переполненных хоров доносился храп. Матери тихо увещевали беспокойных детей.
- Очень немногие церкви решаются на такое,- прошептал Мордехай, стоя у алтарного столика и обводя взглядом зал.
Мне было легко понять это нежелание помочь ближнему.
- А что происходит по воскресеньям?- так же шепотом спросил я.
- Все зависит от погоды. Здешний священник - один из наших. Вместо того чтобы выгонять людей на улицу, он иногда просто отменяет службу.
Выражение "один из наших" было мне не вполне понятно - я не ощущал принадлежности к какому-то клубу. Над головой раздался скрип. Я поднял глаза. Вдоль стен тянулся балкон, темный от множества людей, вяло шевелящихся на скамьях. Мордехай тоже посмотрел вверх.
- Сколько народу...- Закончить фразу мне не хватило Духу.
- Мы не считаем. Мы только кормим и предоставляем убежище.
От внезапного порыва ветра задребезжали стекла. Здесь было заметно холоднее, чем в подвале. Пробравшись на цыпочках между спящими, мы вышли через дверь за органом.
Стрелки часов приближались к одиннадцати. Людей в подвале не убавилось, но очереди к кастрюлям уже не было.
- Давайте за мной,- сказал Мордехай.
Он взял пластиковую тарелку и протянул ее стоявшему у плиты добровольцу.
- Посмотрим, что ты тут настряпал.- По губам Мордехая скользнула улыбка.
Мы уселись за складной столик в самом центре подвала, плечом к плечу с бродягами. Как ни в чем не бывало, Мордехай ел и говорил, говорил и ел; мне это было не по силам.
Болтая ложкой в супе, который благодаря стараниям мисс Долли оказался вкусным, мне никак не удавалось отрешиться от мысли, что я, Майкл Брок, состоятельный белый человек, уроженец Мемфиса и выпускник Йельского университета, удачливый юрист из прославленной фирмы "Дрейк энд Суини", сижу, окруженный бродягами, в подвале церкви, расположенной на северо-западной окраине Вашингтона. Только одно белое лицо за все это время я видел здесь - испитую харю алкоголика, зашедшего проглотить суп и сразу исчезнуть.
Я был уверен, что машину мою давно угнали, что, выйдя на улицу, не выдержу там и пяти минут. Надо было держаться Мордехая - когда бы и куда бы он ни отправился.
- А суп неплох,- заявил он.- Вообще-то случается по-разному, в зависимости от того, чем мы располагаем. Да и рецептура на каждой кухне своя.
- У Марты на днях давали вермишель,- сообщил бродяга, сидевший справа от меня; локтем он был ближе к моей тарелке, чем к своей.
- Вермишель?- с шутливым недоверием переспросил Грин.- Ты обнаружил в миске вермишель?
- Ага. Примерно раз в месяц у Марты можно наткнуться на вермишель. Правда, теперь, когда об этом почти все знают, столик там не очень-то получишь.
Трудно было понять, балагурит бродяга или нет, однако в глазах у него мелькали искорки смеха. Мысль о бездомном, сетующем на нехватку столиков в его излюбленной общественной кухне, показалась мне довольно забавной. Надо же - проблема заполучить столик! Часто ли я слышал подобную фразу от своих друзей в Джорджтауне?
Мордехай улыбнулся:
- Как тебя зовут?
Я заметил, что, обращаясь к человеку, он всегда стремился узнать его имя. Похоже, бродяги были для Грина не жертвами судьбы, а родственными душами. Мордехай любил их.
"Интересно,- подумал я,- как человек превращается в бродягу? Что за поломка произошла в огромном механизме социальной помощи, из-за которой граждане Америки становятся нищими и ночуют под мостами?"
- Драно,- сказал бродяга и сунул в рот выловленный из моего супа кусочек моркови, покрупнее выбрал.
- Драно?- удивился Мордехай.
- Драно.
- А фамилия?
- Отсутствует. Для этого я слишком беден.
- Кто тебя так назвал?
- Мамочка.
- А сколько тебе было тогда лет?
- Около пяти.
- Но почему Драно?
- У нее был ребенок, который вечно орал и не давал нам спать. Ну и однажды я накормил его "Драно" {Патентованное средство для прочистки канализации, смесь поташа и алюминиевого порошка},- разъяснил бродяга, помешивая ложкой в моей тарелке.
Я не поверил ни единому слову из этой хорошо отрепетированной и умело поданной истории. Зато ее завороженно слушали окружающие. Драно наслаждался всеобщим вниманием.
- Что же было дальше?- невозмутимо спросил Мордехай.
- Ребенок помер.
- Но это был твой брат!
- Нет. Сестричка.
- Значит, ты убил собственную сестру?
- Зато потом мы спокойно спали по ночам.
Мордехай подмигнул мне, давая понять, что наслышался подобных баек предостаточно.