Улицы Архангельска рассказывают

Кочегарный старшина ледокола «Святогор» Александр Абрамович Терехин выполнял также обязанности председателя судового комитета.

Когда эскадра интервентов вошла в Белое море, для преграждения им пути на Архангельск было решено взорвать «Святогор» на фарватере. Но предательство на судне сорвало взрыв. Тогда командир корабля Николай Александрович Дрейер и Александр Терехин с согласия и с помощью команды потопили «Святогора», открыв кингстоны — клапаны в подводной части для доступа забортной воды во внутрь судна.

Затопление не дало должного результата. Водолазы интервентов закрыли кингстоны, выкачали воду, и ледокол всплыл. Александр Терехин, Николай Дрейер, Петр Даниленко и другие члены экипажа «Святогора» в Архангельске были выслежены, арестованы и расстреляны иноземными захватчиками.

По океанам и морям от Северного морского пароходства по всему свету плавает первоклассный теплоход «Александр Терехин». Беззаветному патриоту-большевику поэт Владимир Мусиков посвятил большую поэму «Живые огни». В поэме есть такие строки:

Словно скорби давящий камень
оборвал вдруг времени нить…
Страшно собственными руками
свой родной корабль хоронить.

Это о потоплении «Святогора». А в конце — о расстреле Терехина и о сегодняшних днях.

Треск выстрелов —
и небо заблистало…
Удар в плечо
и в грудь — удар другой…
И в теплый мох,
пахнувший дальним бором,
в смятенье горестных, поникших трав
упал он —
комиссар со «Святогора»,
родную землю
тяжело обняв.
Ее защитник
и ее хозяин,
врагу не сдавший
ни на пядь,
как будто заявлял он,
умирая:
«Пусть я убит,
Но вам ее не взять!»
…
Тонкие березки зацветают
у ворот молоденького сквера.
Улицей Терехина шагают
славные ребята — пионеры.
…Все ее приметы мне — как вехи.
Здесь я жил мальчишкой в год ненастья,
в самый тот, когда матрос Терехин
умирал бойцом за наше счастье…
Я горжусь, что тут — путей начало
всех, кто рос и будет здесь расти,
что им к подвигам — большим и малым —
улицей Терехина идти!

13. Имена солдат революции

Михаил Сергеевич Кедров познакомился с величайшим вождем революции в Швейцарии, в городе Берне, в 1913 году. На концерте в пользу русских политических эмигрантов Кедров играл Бетховена. Блестящая игра молодого пианиста восхитила Владимира Ильича, который очень любил музыку и особенно — Бетховена.

— А вы хорошо играете, — сказал Ильич, когда в тот же вечер его познакомили с Кедровым. — Я и не предполагал в вас таких талантов.

Позднее Михаил Сергеевич в эмиграции часто встречался с Лениным, играл ему на рояле произведения Бетховена и Шуберта. Больше всего Ильич любил и всегда просил сыграть бетховенские «Аппассионату» и «Лунную сонату» и шубертовского «Лесного царя».

В Швейцарии Кедров получил высшее медицинское образование. Но когда он вернулся в Россию, его швейцарский диплом об окончании медицинского факультета юридически не признавали. Другой диплом Михаил Сергеевич получил, сдав экстерном экзамены в Харьковском университете.

Михаил Сергеевич Кедров был первоклассным пианистом, стал отличным врачом. Но прежде всего он был профессиональным революционером, еще в прошлом веке навсегда связав себя с марксистской наукой и борьбой рабочего класса, вступив в ленинскую партию в 1901 году. За революционную деятельность царское правительство жестоко преследовало Кедрова. Его часто арестовывали, ссылали. Он сидел в тюрьмах, в крепости — в одиночной камере. В заключении, тайно получая политическую литературу, Кедров изучал произведения Маркса и Энгельса, продолжал углублять теоретические медицинские знания, для поддержания духа и бодрости занимался гимнастическими упражнениями.

Большую лечебную практику Михаил Сергеевич получил в Закавказье, куда был направлен для борьбы с тифом в воинских частях персидского фронта. И здесь врач Кедров продолжал революционную работу среди солдат и офицеров.