Белогвардейцы хотели арестовать и Дорогобузова, как укрывателя. Его выручила Матрена Ивановна Белова, которая жила тут же, в другой половине квартиры. Она заявила, что арестованный — ее хороший знакомый, помогает ей и ночевал у нее без ведома Дорогобузова. Но кто этот арестованный, сказала Белова, она не знает, познакомилась с ним однажды на улице. Матрена Ивановна была простая, неграмотная женщина, но она симпатизировала подпольщикам. Ей поверили и оставили в покое.
Дорогобузова и Чуева по предательству арестовали позднее, долгое время держали в архангельской тюрьме. Потом Дорогобузова отправили заложником в Англию, а Чуева — на иоканьгскую каторгу.
Когда арестованного Вельможного вели в тюрьму, он совершил попытку к побегу. Оттолкнув конвоиров, Анисим Иванович забежал в один из дворов и укрылся в дровяном сарае. Но его быстро обнаружили. Даже в наручниках Вельможный, отказавшись сдаться, отстреливался. Конвоиры начали стрелять по сараю. Анисим Иванович был убит.
Анисим Вельможный был человеком необычайной отваги и мужества. Он предлагал подпольному комитету взорвать стоящий на рейде Северной Двины французский крейсер, и сам брался выполнить диверсию.
— Давайте любое задание — выполню, — говорил Вельможный товарищам по подполью. — В офицерском клубе каждый вечер много их собирается. Хотите, обвяжусь гранатами и взорву себя вместе с ними.
Нет, не авантюризм, не стремление отличиться и показать себя руководило поступками Вельможного в подобных случаях, а величайшая ненависть к эксплуататорам и иноземным пришельцам, беззаветная преданность партии, Советской власти, родному народу.
Предав Вельможного, Никитин пропал. Но вскоре после освобождения Архангельска его разыскали. Он признался, что получил за выдачу Вельможного от контрразведки две тысячи рублей. Революционный трибунал приговорил предателя к расстрелу.
Позднее архивными документами были установлены и другие факты предательства, которые совершил Никитин.
Память героя архангельского большевистского подполья Анисима Ивановича Вельможного увековечена в названии его именем улицы в поселке гидролизного завода в Маймаксе.
В другом маймаксанском поселке, в Лесном порту, тоже есть улица узника каторжного лагеря острова смерти — Мудьюга — Петра Стрелкова.
Осенью 1929 года с «острова смерти» — Мудьюга бежали более пятидесяти заключенных. Главным организатором восстания и побега вместе с Никифором Левачевым был Петр Петрович Стрелков. Левачеву бежать не удалось. После первой неудавшейся попытки он был подвергнут зверским пыткам.
Петр Петрович возглавил восстание и новый побег. Уроженец Патракеевской волости, он в известной степени знал «проходы» через Сухое море.
Восстание стоило жизни многим товарищам. Но воля к свободе, а еще больше воля к стремлению бороться против иноземных захватчиков определили все то, к чему стремился П. П. Стрелков.
За двадцать пять суток мучительных бедствий после голода и пыток Мудьюга советские люди — коммунисты под водительством П. П. Стрелкова не потеряли веру в дело справедливости, в дело Ленина, и многие из них, выйдя на Пинежский фронт, продолжали сражаться за Советскую власть.
После освобождения Советского Севера Петр Петрович Стрелков среди немногих остался в живых.
Долгое время Петр Петрович потом работал в партийных и советских организациях.
Будучи патриотом Советской России, активнейшим борцом за Советскую власть на Севере, он отдал жизнь уже в другой войне— в войне еще более страшной — против фашизма. Петр Стрелков погиб в бою в 1941 году.
Имя Сергея Закемовского уже упоминалось, когда шел рассказ о братских могилах и обелиске «Жертвам интервенции». До захвата Архангельска интервентами Сергей Алексеевич Закемовский заведовал в городе газетной типографией. С другими коммунистами он остался работать в подполье и был активным членом большевистского подпольного комитета.
Он имел партийную кличку Черный. На конспиративной квартире Закемовского была оборудована небольшая типография. В этой типографии печатались прокламации за подписью Архангельского комитета Российской Коммунистической партии (большевиков). Текст листовок набирал сам Сергей Алексеевич.
Большевистские листовки распространялись в белогвардейских воинских частях, среди военных моряков, на заводах и на железной дороге.
В Архангельске свирепствовал белогвардейский и оккупантский террор, шли ежедневные аресты, гремели залпы расстрелов в тюрьме, на Мхах, на Мудьюге. Распространение и хранение листовок было сопряжено с исключительным риском. И все-таки печатное слово большевистской правды смело проникало в самые широкие массы.