— Севилье придется подождать, — сказал вдруг старик, будто подслушав ее мысли. — Сейчас тебе нужно быть здесь.
— Зачем? — потрясенная, Настя не могла выговорить ничего больше.
— Ты задала слишком много вопросов. Теперь пришло время ответов. И ты их получишь.
Через пару часов, которые они проехали молча, вдали показались неясные тени, небольшой оазис, несколько пальм и источник, рядом с которым находилась хижина старика.
— Этого оазиса нет на карте, — усмехнулся он, — люди предпочитают обходить его стороной.
— Боятся? — поинтересовалась девочка.
— Да, меня считают колдуном, приходят только тогда, когда им очень нужна помощь. Что ж, мне же лучше. Не люблю незваных гостей. А теперь слезай, мы приехали.
Верблюд опустился на колени, и Настя, спрыгнув, оказалась у порога низенького глиняного жилища, в котором слабо мерцал огонек.
— Проходи. Это мой дом. Кстати, и твой тоже. — Старик прошлепал в так называемую комнату, кстати единственную и, достав из угла матрац, бросил его на пол. — Это будет твоя постель, — пояснил он.
— Я что, надолго здесь? — спросила девочка, опускаясь на набитую травой подстилку.
— Смотря с чем сравнивать! — лукаво улыбнулся ее новый знакомый, пощипывая свою седую бороду. — Во всяком случае, пока не узнаешь ответы на свои вопросы.
— Но разве я задавала вопросы? А кстати, как вас зовут?
— Вот видишь, ты задаешь вопросы! Зови меня Учитель.
— А другие как вас зовут? — спросила она.
— Не знаю, — усмехнулся бедуин. — Видишь, на простой вопрос — простой ответ. — Он опустился на подстилку рядом с ней. — Чтобы получить ответы на другие вопросы, тебе придется многое узнать и многому научиться.
— Но ведь я ничего не спрашивала, — снова робко заметила Настя. — И мне надо идти!
Старик достал тряпичную котомку, развязал ее, вынул оттуда жесткую лепешку и разломил ее на две части.
— Ешь, это твой ужин, — он протянул одну из них девочке, подвинув к ней кувшин с водой.
Лепешка показалась Насте жесткой и пресной, но хозяин дома ел с явным удовольствием — видимо, он привык к такой пище. Настя смутно догадывалась, что они теперь всегда будут питаться подобным образом.
— Так ты хочешь, чтобы я напомнил тебе вопросы? — заговорил он. — Что ж, пожалуй, так будет правильно. Легче искать ответы. Разве ты не спрашивала, где твой отец? Где твой брат? А почему тебе так хочется попасть в Севилью и танцевать там? Или почему именно тебе так не везет? Почему жизнь других девочек складывается иначе? Почему в конце концов ты добралась сюда одна и без денег, но осталась живой не невредимой, почему никто не спрашивал у тебя документов, никто не помешал пробраться на корабль? Может, тебе покровительствовал кто-нибудь очень могущественный? Почему наконец я сказал, что ты вовремя? Разве тебе не хочется узнать об этом, Настя?
— Вы знаете, как меня зовут, — прошептала девочка, окончательно растерявшись, — и вы знаете, где мой брат! Вы скажете мне?
Она машинально схватила нового знакомого за руку, но тут же, опомнившись, поспешно спрятала свою руку за спину.
— Я — нет. Но ты сама узнаешь об этом, когда придет время. Нужно только начать учиться.
— Так давайте! Я готова начать прямо сейчас! — горячо сказала она. — Найти брата — моя самая большая мечта!
— И ты не будешь жаловаться, наберешься терпения и забудешь о времени? — Старик смерил ее хитрым взглядом.
Настя зажмурилась и решительно кивнула.
— С чего же мы начнем, Учитель? — спросила она.
— Пожалуй, с языка, — ответил тот.
— С языка? — удивленно переспросила Настя.
— Да, с языка. Ты понимаешь все, что я тебе говорю?
Девочка уверенно кивнула в ответ.
— И какими же языками ты владеешь?
— Русским, во-первых, — Настя считала, загибая пальцы, — а еще я учила в школе английский и немного, совсем немного французский, всего год.
— И что? Я говорю по-русски? — поинтересовался ее учитель.
Настя покачала головой, и ее охватила смутная, непонятная тревога, она готовилась услышать откровение, узнать тайну, разгадать загадку.
— Или, может быть, по-английски или по-французски? — язвительно продолжал старик.
— Нет, — тихо ответила она, окончательно растерявшись.
— Нет. Вот именно — нет! И тем не менее ты прекрасно понимаешь меня. Почему?
— Я не знаю…
— Потому что я говорю на языке, известном всем. На языке, на котором говорили первые люди, и люди до нас, и люди до них, на языке, на котором можно говорить с Богом.