Отвечала ей Алтынчи:
«Стало тесно в моей груди,
Стало тяжко в сердце моем —
Вдруг приедет на горе нам
Ловкий-сильный Янды-Мэргэн?»
Отвечала невеста ей,
Отвечала Хухын смеясь:
«Умер ловкий Янды-Мэргэн,
Отравил злой родич его,
Напоивши его хорзой
Десять раз переваренной, так
Погубил Бологой Гохой
Удалого племянника враз».
Но не весел опять батор,
Не ласкает свою жену.
Стала спрашивать вновь его
Магадхая дочка: «О чем
Ты печалишься муж?» Тогда
Отвечала ей Алтынчи:
«Не спокойно в груди у меня,
Тяжко в сердце моем опять.
Как возьмется кто оживить
Багатура грозного.» Так
На новый жены вопрос
Хитро молвила Алтынчи.
Отвечала на то Хухын:
«Не печалься больше о том
Милый муж мой — один лишь есть
В мире способ. Его никто
Кроме нас не знает совсем,
Удалого врага никто
Оживить не сможет вовек,
Разбудить от смертного сна
На беду и на горе нам.»
Так сказавши Хухын опять
Стала к мужу ласкаться, но тот
Все не радостен и жену
Не ласкает, не тешит опять.
Стал спрашивать тут его (Кара-Хухын)
«Отчего так печален теперь
Муж мой милый, хмур почему?»
Отвечала ей Алтынчи:
«Не дает мне покоя одно,
Мне тревога стеснила грудь.
Угадает как (вдруг) лютый враг
Чем умершего оживить,
Разбудить от смертного сна
Удалого батыра нам
На беду и на горе?» Тут
В нетерпенье ответила ей
Мангадхайка: «Ай! Милый мой
Не печалься ты больше о том!
Кто подумает изловить
На костях батыра того
Птицу черную — ворона и
В пеню вытянуть у него
За умершего мясо воды,
Той что мертвого оживит,
Той что мясо на кости вернет!
А собрав ту воду в бурдюк
Оживить дружину его,
Разбудить от смертного сна!»
Чуть сказала о том Хухын
Стала мудрая Алтынчи
Руки-ноги вместе её
Крепким длинным ремнем вязать.
Удивилась Кара-Хухын,
Алтынчи спросила она:
«Что ты делаешь, муж родной?»
Не ответила ей Алтынчи
Завязала ей ловко рот:
«Так лежи» — сказала потом,
В путь собралась и на коня,
Алтанжи Хулыга седло
Ловко-быстро во тьме положив,
В то седло вскочила затем.
С саадака достала она
Мощный красно-свирепый лук,
Тетиву натянула, тул
Открыла и стрелы брать
Стала, пальцем большим тетиву
К уху правому оттянув,
Стала быстро стрелы пускать,
Всех гостей мангадхая и всех
Истребила родных его,
Лишь детей и жен пощадив.
Так сказали они Алтанчи
Обратившись к ней все в слезах:
«Месть за родичей ли, за отца?
Или брата? А может то
Злоба-ненависть. В воле твоей
Нас убить здесь, с собой увести
В твоей власти» — так говоря,
Обливались слезами они.
Ничего не сказала им
На вопросы те Алтанчи
Лишь от пояса отцепив
Злато-белые ножницы начала,
Обрезать им косы, тогда
Говорить им стала: «Во век
Не родить вам на вред другим!»
Детям их ничего Алтанчи
Не сказала, и лишь на стене
Из кедровых высоких стволов
Высоко прибила плиту
Камня белого, так написав
На плите той искусной рукой:
«Ай! Живут тут бабы с детьми!
Без кормильцев мужей живут,
Без защиты надежной их.
А кто баб да детей сведет,
Иль добро заберет у них —
Быть тому под кнутом! Тогда
Бритой быть голове его!»
С тем отправилась в путь она…