— Значит, он задумался о составлении завещания совсем недавно? А до этого никакого завещания у него не было?
— Нет, не было.
— Вы не знаете, что именно заставило вашего клиента составить такой документ?
— Нет, он мне об этом не говорил.
— Может быть, он был тяжело болен? Какое-то неизлечимое заболевание?
— Насколько я знаю, нет. Олег Павлович выглядел и вел себя как человек совершенно здоровый.
— Может быть, он был чем-то встревожен?
До этого адвокат отвечал на вопросы сыщика быстро и уверенно; теперь же он задумался.
— Пожалуй, да, — произнес он после небольшой паузы. — Мне показалось, что Олег Павлович был как-то неспокоен.
— Он не говорил, что ему кто-то угрожает?
— Прямо не говорил. Но как-то раз… Понимаете, составление завещания продлилось несколько дней, мы встречались три или четыре раза. И однажды он сказал мне, что появился новый фактор. Дескать, он о нем уже забыл, а он снова появился.
— А что за фактор, он не сказал?
— Нет, после этого он сразу перешел к обычной деловой беседе.
— А почему так долго составлялось завещание? Там были какие-то сложности?
— Нет, никаких особых сложностей не было. Просто оказалось, что у моего клиента много родственников, и он заботился о том, чтобы все они были упомянуты в документе. Для него это было крайне важно.
— Основная часть имущества, я полагаю, досталась вдове?
— Да, Людмила Васильевна получила основную часть имущества. А также сын моего клиента. Но и дальние родственники — племянники, двоюродные братья и сестры — тоже получили немалые суммы. Всего в завещании упоминаются девять человек.
— Я бы хотел вернуться к вопросу об этом «новом факторе». Может быть, Коршунов имел в виду какого-то человека?
— Да, пожалуй. У меня сложилось такое впечатление, что речь шла о каком-то человеке.
— Но ничего конкретного о нем ваш клиент не сказал?
— Нет, ничего определенного.
— А кроме родственников кто-то еще упомянут в завещании? Может быть, друзья? Или какие-то фонды, организации?
— Нет, больше никого, только родственники.
— Вы ведь вели и другие дела вашего клиента, не только завещание составляли?
— Да, другие дела тоже вел.
— А в этих других делах в последние месяцы вы не замечали ничего странного?
— Что вы имеете в виду?
— Мне кажется, вы меня понимаете. Я имею в виду денежные переводы за невыполненные работы или неожиданно появившиеся акты дарения того или иного имущества. Понимаете?
— Вы имеете в виду шантаж?
— Да, шантаж, вымогательство. Такого не было?
Адвокат подумал немного, потом решительно ответил:
— Нет, ничего такого не было. Я бы заметил.
— Скажите еще вот что. Вел ли ваш клиент дела с прежними членами группы Голубева? Например, были ли у него совместные проекты с такими людьми, как Забелин, Смурной, Щедринский?
— Смурной, Щедринский… Нет, таких дел не было.
— А с Вячеславом Угрюмовым?
— И с Угрюмовым он не вел никаких дел.
— Хорошо, на этом у меня, пожалуй, все, — сказал Гуров и поднялся. — Спасибо, Леонид Иванович, вы мне очень помогли. На прощание последний вопрос, не относящийся к делу. Простите за любопытство, но как вам удается поддерживать такую хорошую физическую форму? Вы выглядите не как кабинетный работник, а как спортсмен…
— Что ж, тут нет никакой тайны, — отвечал Сорокин. — Я трижды в неделю посещаю спортзал «Мускул», занимаюсь на тренажерах, поднимаю штангу, бегаю — вот и удается поддерживать спортивную форму. Знаете, это очень помогает в работе.
— Совершенно с вами согласен, — сказал Гуров. — Хорошая физическая форма всегда помогает мыслительной деятельности.
Он распрощался с юристом и покинул его офис. И пока шел к машине, садился в нее, сыщик раздумывал над последними словами юриста. «Хорошая спортивная форма очень помогает в работе», — так сказал адвокат Сорокин. Что ж, бывает, что и помогает, хотя… «А ведь такой человек, как Сорокин, вполне мог бы нанести своему клиенту Коршунову, а также Славе Угрюмову удар по затылку такой силы, чтобы человек надолго отключился, — думал сыщик. — И он человек достаточно хитрый, чтобы представить эту гибель как несчастный случай. Вот только один вопрос остается без ответа: зачем ему все это? Какая ему от этого выгода?»
Ответ на этот вопрос сыщик найти не мог. Однако разговор с адвокатом Сорокиным долго не выходил у него из головы.