Выбрать главу

– Нет, – сказал Перец твердо.

– Это неважно, слушай дальше… Как шоссе не может свернуть произвольно влево или вправо, а должно следовать оптической оси теодолита, так и каждая очередная директива должна служить континуальным продолжением всех предыдущих… Пусик, миленький, ты не вникай, я этого сама ничего не понимаю, но это даже хорошо, потому что вникание порождает сомнение, сомнение порождает топтание на месте, а топтание на месте – это гибель всей административной деятельности, а следовательно, и твоя, и моя, и вообще… Это же азбука. Ни единого дня без директивы, и все будет в порядке. Вот эта Директива о привнесении порядка – она же не на пустом месте, она же увязана с предыдущей Директивой о неубывании, а та увязана с Приказом о небеременности, а этот Приказ логически вытекает из Предписания о чрезмерной возмутимости, а оно…

– Какого черта! – сказал Перец. – Покажи мне эти предписания и приказы… Нет, лучше покажи мне самый первый приказ, тот, который в глубине времен.

– Да зачем это тебе?

– То есть как – зачем? Ты говоришь, что они логично вытекают. Не верю я этому!

– Пусенька, – сказала Алевтина. – Все это ты посмотришь. Все это я тебе покажу. Все это ты прочитаешь своими близоруконькими глазками. Но ты пойми: позавчера не было директивы, вчера не было директивы – если не считать пустякового приказика о поимке машинки, да и то устного… Как ты думаешь, сколько времени может стоять Управление без директив? С утра уже сегодня неразбериха: какие-то люди ходят везде и меняют перегоревшие лампочки, ты представляешь? Нет, пусик, ты как хочешь, а Директиву подписать надо. Я ведь добра тебе желаю. Ты ее быстренько подпиши, проведи совещание с завгруппами, скажи им что-нибудь бодрое, а потом я тебе принесу все, что ты захочешь. Будешь читать, изучать, вникать… Хотя лучше, конечно, не вникай.

Перец взялся за щеки и потряс головой. Алевтина живо соскочила со стола, обмакнула перо в черепную коробку Венеры и протянула вставочку Перецу.

– Ну, пиши, миленький, быстренько…

Перец взял перо.

– Но отменить-то ее можно будет потом? – спросил он жалобно.

– Можно, пусик, можно, – сказала Алевтина, и Перец понял, что она врет. Он отшвырнул перо.

– Нет, – сказал он. – Нет и нет. Не стану я этого подписывать. На кой черт я буду подписывать этот бред, если существуют, наверное, десятки разумных и толковых приказов, распоряжений, директив, совершенно необходимых, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимых в этом бедламе…

– Например? – живо сказала Алевтина.

– Да господи… Да все, что угодно… Елки-палки… Ну хоть…

Алевтина достала блокнотик.

– Ну хотя бы… Ну хотя бы приказ, – с необычайной язвительностью сказал Перец, – сотрудникам группы Искоренения самоискорениться в кратчайшие сроки. Пожалуйста! Пусть все побросаются с обрыва… или постреляются… Сегодня же! Ответственный – Домарощинер… Ей-богу, от этого было бы больше пользы…

– Одну минуту, – сказала Алевтина. – Значит, покончить самоубийством при помощи огнестрельного оружия сегодня до двадцати четырех ноль-ноль. Ответственный – Домарощинер… – Она закрыла блокнот и задумалась. Перец смотрел на нее с изумлением. – А что! – сказала она. – Правильно! Это даже прогрессивнее… Миленький, ты пойми: не нравится тебе директива – не надо. Но дай другую. Вот ты дал, и у меня больше нет к тебе никаких претензий…

Она соскочила на пол и засуетилась, расставляя перед Перецом тарелки.

– Вот тут блинчики, вот тут варенье… Кофе в термосе, горячий, не обожгись… Ты кушай, а я быстренько набросаю проект и через полчаса принесу тебе.

– Подожди, – сказал ошеломленный Перец. – Подожди…

– Ты у меня умненький, – сказала Алевтина нежно. – Ты у меня молодец. Только с Домарощинером будь поласковее.

– Подожди, – сказал Перец. – Ты что, смеешься?

Алевтина побежала к дверям, Перец устремился за нею с криком: «Не сходи с ума!» – но схватить не успел. Алевтина скрылась, и на ее месте, как призрак, возник из пустоты Домарощинер. Уже прилизанный, уже почищенный, уже нормального цвета и по-прежнему готовый на все.