Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие, а также легкомысленные пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспаленными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. В самом деле, зачем вы? Многие из вас дают знания, но зачем это знание в лесу? Оно не имеет к лесу никакого отношения. Это как, если бы будущего строителя солнечных городов старательно учили бы фортификации, и тогда, как бы он потом ни тщился построить стадион или санаторий, у него все выходил бы какой-нибудь угрюмый редут с флешами, эскарпами и контрэскарпами. То, что вы дали людям, которые пришли в лес, это не знание, это — предрассудки… Другие из вас вселяют неверие упадок духа. И не потому, что они мрачны или жестоки, или предлагают оставить надежду, а потому что лгут. Иногда лгут лучезарно, с бодрыми песнями и лихим посвистом, иногда плаксиво, стеная и оправдываясь, но — лгут. Почему-то такие книги никогда не сжигают и никогда не изымают из библиотеки, не было еще в истории человечества случая, чтобы ложь предавали огню. Разве что случайно, не разобравшись или поверив. В лесу они тоже не нужны. Они нигде не нужны. Наверное, именно поэтому их так много… то есть не поэтому, а потому что, ах любят… Тьмы горьких истин нам дороже… Что? Кто это тут разговаривает? Ах, это я разговариваю… Так вот я и говорю, что есть еще книги… Что?..
— Тише, пусть спит…
— Чем спать, лучше бы выпил.
— Да не скрипи ты так… Ой, да это же Перец!
— А что нам Перец, ты знай не падай…
— Неухоженный какой-то, жалкий…
— Я не жалкий, — пробормотал Перец и проснулся.
Перед стеллажом, напротив, была библиотечная лесенка. На верхней ее ступени стояла Алевтина из фотолаборатории, а внизу шофер Тузик держал лесенку татуированными руками и смотрел вверх.
— И всегда-то он какой-то неприкаянный, — сказала Алевтина, глядя на Переца. — И не ужинал, наверное. Надо бы его разбудить, пусть хоть водки выпьет… Что, интересно, такие люди видят во сне?
— А вот что я вижу наяву!.. — сказал Тузик, глядя вверх.
— Что-нибудь новое? — спросила Алевтина. — Никогда раньше не видел?
— Да нет, — сказал Тузик. — Нельзя сказать, чтобы особенно новое, но это как бывает — двадцать раз смотришь и все с удовольствием.
На третьей снизу ступеньке лестницы лежали ломти здоровенного штруцеля, на четвертой ступеньке были разложены огурцы и очищенные апельсины, а на пятой ступеньке стояла полупустая бутылка и пластмассовый стаканчик для карандашей.
— Ты смотреть смотри, а лесенку держи хорошенько, — сказала Алевтина и принялась доставать с верхних полок стеллажа толстые журналы и выцветшие папки. Она сдувала с них пыль, морщилась, листала страницы, некоторые папки откладывала в сторону, а прочие ставила на прежнее место. Шофер Тузик громко сопел.
— А за позапрошлый год тебе нужно? — спросила Алевтина.
— Мне сейчас одно нужно, — загадочно сказал Тузик. — Вот я сейчас Переца разбужу.
— Не отходи от лестницы, — сказала Алевтина.
— Я не сплю, — сказал Перец. — Я уже давно на вас смотрю.
— Оттуда ничего не видно, — сказал Тузик. — Вы сюда идите, пан Перец, тут есть: и женщины, и вино, и фрукты…
Перец поднялся, припадая на отсиженную ногу, подошел к лестнице и налил из бутылки.
— Что вы видели во сне, Перчик? — спросила Алевтина сверху.
Перец механически взглянул вверх и сейчас же опустил глаза.
— Что я видел… Какую-то чепуху… Разговаривал с книгами.