Прислонившись лбом к холодному стеклу, я снова кинула апатичный взгляд на улицу. Машины и мотороллеры одни за другими отъезжали от парадных. Медики, менеджеры, учителя, служащие отелей, повара и коммивояжеры торопились на работу, выполнять свою монотонную ежедневную функцию винтов в огромной машине государства, которое меня – иностранку – никогда не признает своей. Мне бы взять и улететь вместе с перелетными птицами на юг. Ведь теперь, когда кошмар по имени Роберт, наконец отпустил душу, здесь почти ничего не держит. Пожалуй, стоило бы уехать, начать все заново где-то в другом месте, стереть из памяти множество отвратительных воспоминаний, да только есть одно но!.. Имя ему Джудит.
Кем бы он ни был для других, кем никогда не стал бы для меня – это ничего не меняло. Оказавшись единственной несокрушимой преградой на пути моего стремительного падения в бездну, он, сам того не понимая, подарил мне веру в Сверхчеловека, и лик Спасителя приобрел четкие черты. Святость нашей дружбы, согретая пламенем огромной благодарности, казалось очевидной. Что скрывать, я всей душой прикипела к юноше, открывшему мне совершенно иной мир, в котором, по утверждению злых языков, моя жизнь была всего лишь жалким придатком. Жалким придатком? Может быть… Но, удивительно, именно рядом с Джу, перестав бояться привязанностей, я на какое-то время задышала свободно.
Отсутствие физической близости между нами в тот период виделось лишь логическим завершением цепи вечных разочарований в объекте вожделения.
Мне, обескровленной очередным бурным романом, хотелось только одного – закрывшись в уютном футляре бездействия, просто созерцать тлеющий между мужчиной и женщиной уголек преданности и глубокой симпатии. Джудит дал мне все это, он дал мне даже больше. Казалось, ни одна любовная связь не сможет заменить или восполнить такую дружбу.
И все же тоска настигала, особенно вот в такие осенние дни, раздражая по утрам, когда иллюзия созданной идиллии рассеивалась, неумолимо напоминая об одиночестве холодной постелью и жестокой бессонницей по ночам…
Постучала в стену. В ответ – тишина. Джу снова не ночевал дома. Ему безразлично, что мы все еще в соре.
Как заставить себя реагировать без крайней досады на ту часть жизни близкого, которая с тобой не связана? Как научиться делить мир пополам, не перетягивая на себя одеяло, или скорее научиться делить Джудит с миром, отбросив прочь чувство ревнивого собственничества?
Да никак! Потому что тогда в твоем долбанном существовании, где напрочь потеряны какие-либо ориентиры, вовсе ничего не останется.
Застелив на скорую руку кровать, я отправилась на кухню, где Стефания внимательно следила за детьми, увлеченно уплетающими аппетитный завтрак.
– Садись быстрее, еда остывает, – пригласила меня к столу хозяйка.
– Сейчас, только умоюсь.
В ванной комнате, долго всматриваясь в черноту под глазами, в бледность осунувшегося лица, я невольно застонала, да так громко, что, испугавшись, прикрыла рот рукой.
Что со мной происходит? Куда я качусь? Бывшая выпускница Лозаннского университета, в совершенстве владеющая немецким и английским языками, еще недавно с улыбкой смотрящая в будущее, сегодня в очередной раз сядет меж стеклянных перегородок редакции литературного журнала и будет делать вид, будто пытается осчастливить мир открытием нового гения. На всех колоссальных усилиях прошлого поставлен жирный крест. Только собственное самолюбие не позволяло прокричать во все горло: «Привет, неудачница!»
За два с лишним года жизни в Вене сделать карьеру мне так и не удалось. Круговорот любовных страстей, путешествия, праздная суета… Когда тут подумать о перспективах! Я устроилась в редакцию скорее ради шутки, дабы пресечь поток родительских истерик, нежели из жизненной нужды. Мне пришлось пойти на компромисс. Хотите, чтобы у меня была работа? Да пожалуйста! Теперь я трудящийся элемент! Моя профессия не по чину магистру наук?! Ну извините! Сами учили: «Все профессии нужны, все профессии важны!» Ха! Съели?!
Они, конечно, съели и долго, сцепив зубы, помалкивали, лелея надежду на то, что их в очередной раз слетевшая с катушек дочь все же одумается и, наконец, выйдет замуж за человека своего круга. Хотя братца Сиси они не сильно-то жаловали.
Но даже в этом я не оправдала их надежд!