– Что подобные идеи проскальзывали у Кортасара в «Преследователе» и даже на обложке «Abbey Road». Так что, боюсь, ты не оригинальна, – съехидничал Джу.
Поднявшись, он подошел к балкону.
Щелчок задвижки, и вихрь уличного шума залетел в комнату, а вместе с ним – огромная муха.
– Покурю, не против?
Я промолчала. Он вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой Zippo.
– Ладно, не дуйся, я ж не обиды ради, – сказал Джу, затягиваясь, и, выпустив клуб дыма, добавил, глядя прямо на меня: – Помнишь: «Мир намного шире, чем все мысли о нем».
Еле уловимое менторское высокомерие засквозило в его словах, словно ветерок из приоткрытой форточки.
Я криво ухмыльнулась:
– Спасибо, что напомнил.
Наклонившись, Джудит медленно опустил окурок в банку с водой на полу. Сигарета с тихим шипением опустилась на дно, словно субмарина с пробитым бортом.
– Это раствор для азалий, а не пепельница.
– Извини.
Джу потянулся. Небрежный жест руки, нырнувшей под майку, оголившийся живот из-под сползших на бедра джинсов, слегка задрожавшие ресницы, легкая ироничная улыбка на губах. Гаденыш, опять за свое!
И вдруг:
– Прочитав пару мудреных книг, не всегда становишься умнее. Мне кажется, лучше вообще не говорить на темы, в которых абсолютно не разбираешься.
Кровь отхлынула от моего лица.
– А ты, конечно, разбираешься во всем, особенно в деньгах, побрякушках и мужских задницах!
Кто бы мог предположить, что день, начавшийся так мило, подложит огромную свинью.
– Не помнишь, кто сказал: «Выходя из себя, не хлопай словами»?
Джудит апатично зевнул и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты, оставив настежь открытой дверь. В ярости я приложила ее о косяк с такой силой, что под обоями зашуршала осыпающаяся штукатурка.
– Не на вокзале! – рявкнула ему вслед, а после принялась мерить комнату нервными шагами, мысленно разрывая в клочья невидимого врага.
Обиды порой сильнее чувства меры. Как ни старайся с холодным рассудком относиться к любым каверзам судьбы, как ни убеждай себя, что миром правит великая магия сентиментальной, переливчатой доброты, всплывающее в памяти ироничное лицо нет-нет да и доконает.
«Выходя из себя, не хлопай словами». Ну вот почему за ним всегда последнее слово?! Ничего-ничего, настанет мой час, сволочь бесчувственная! За все отыграюсь!
Но дело ведь было не в игре «кто кого». Причина крылась в боли – такой глубокой, что порой даже уязвленное самолюбие предпочитало помалкивать, находя самые невероятные оправдания глухонемому слабоволию. Да вот только хоть сто раз зажмурься, день не станет ночью. Отношения, кажущиеся идеальными, на самом деле месяц за месяцем подвигали меня к постепенной утрате личности, отказу от женского начала.
Разве такое возможно? Да запросто!
По правилам, установленным Джудит, в нашей паре право на существование имели любые проявления симпатии, пусть даже самые откровенные, лишь бы они не подталкивали к сексу. Однако всякий раз, когда желание поставить меня на место перевешивало порядочность, Джу безжалостно использовал арсенал запрещенных, но совершенно безотказных средств. Стоило ему дольше обычного задержать на мне взгляд, как сердце тут же начинало противно спотыкаться! Мой же ответный флирт бесславно тонул в безучастной улыбке…
Успокаивая себя призрачностью идеальных отношений, я предпочитала не замечать все чаще закипающие между нами ссоры. Что сказать! Только этим осенним утром я впервые смутно ощутила унизительную зависимость от своих иллюзий… Чувство отверженности горче полыни. Хочешь не хочешь, пелена обиды застилает взор. И вот я уже обнимаю стремительно намокающую подушку.
«За что мне все это?! За что?!»
Дура! Да просто за самонадеянную уверенность, будто у судьбы на тебя есть отдельные планы. И в ожидании призрачного «Позывного» год за годом ты растрачиваешь силы на никчемные поступки. А ведь для высшей истины не существует добра или зла, только великая Рациональность. Отношения с геем никак не увязываются с ней.
– Ах так?! Тогда хрен тебе, а не мои слезы!
Шаг по направлению к бару. У водки с тоником оптимистические нотки, если только много не пить! Всего одна порция коктейля – и снова окружающая действительность весело подмигивает. Схватив со стола «Венские новости», я решила пробежаться по «светской хронике». На втором развороте мне попался заголовок: «Крупнейшие техногенные катастрофы – кто будет следующим?», а дальше…
«Выброс нефти из танкера „Эксон Вальдез“ (США) 23 марта 1989 г. – авария у берегов Аляски. В результате катастрофы около 10,8 миллионов галлонов нефти вылилось в море, образовав нефтяное пятно в 28 000 квадратных километров, загрязнив около 2000 километров береговой линии. Авария считалась наиболее разрушительной катастрофой, которая когда-либо происходила на море».