– Ну, так как?
Он поднял на меня взгляд, каким мой ребёнок смотрел на меня, когда ей было года два от роду. Смахнет, бывало что-нибудь со стола, потом взглянет снизу вверх нагловато-невинными глазками, да ещё выдаст комментарий своим действиям – «Я хулиганю!» Подозрительное какое-то сходство… Невольно приходит в голову мысль – а не имеют ли дочкины детские проказы несколько иное происхождение, чем я думал раньше?
– Веди! – коротко бросил я, стараясь не выдать своего любопытства.
В тот же миг меня окатило потоком холодной воды, и в нос ударил запах свежести! Несколько секунд я ничего не видел и не слышал. Возможно, я бы упал, если бы меня не поддержали чьи-то сильные руки.
Первое, что я увидел, открыв глаза, (голова моя была поднята вверх, видимо в инстинктивном стремлении вынырнуть, хоть я и не был под водой, как показалось сначала), это было огромно-глубокое, неестественно чёрное, безлунное небо, усеянное крупными сверкающими звёздами. Такого неба я не видел даже в южных широтах. Оно было каким-то… сказочным!
Не сразу оторвавшись от завораживающего зрелища, я, наконец, принял естественное для человека положение и огляделся вокруг. Похоже, я находился в ночном лесу. Повсюду были тёмные заросли какой-то странной формы. Что это, джунгли что ли?
Действительно, переплетение причудливых растений больше всего напоминало джунгли. А ещё, это были очень влажные джунгли! Всё кругом было в росе, причём росинки размером превосходили человеческую голову.
Так вот какой водой меня окатило! Я невольно поёжился от холода и вдруг обнаружил, что я совершенно голый!.. Трусы, майка и тапочки бесследно исчезли, а ведь обстановка была такая, что я предпочёл бы быть одетым во что-нибудь тёплое и непромокаемое.
– Не боись, не простудишься! – сказал рядом насмешливый голос.
Я обернулся и увидел Улли. Он был в своём обычном наряде, но одного роста со мной.
– Где мы? – спросил я, прикидывая, что после такого приключения, обязательно слягу с простудой, чего бы он не обещал.
– На вересковых холмах, – ответил лепрекон, улыбнувшись. – В двух шагах от моего дома. Если поторопимся, то попадём туда до рассвета.
– До рассвета? – спросил я, припомнив, что на рассвете мне нужно будет собираться на работу. Эх, ещё одна бессонная ночь!
– До здешнего рассвета! – уточнил Улли. – Не бойся, успеешь выспаться, а сейчас пошли. Если не успеем до здешнего рассвета, то я не смогу найти вход в дом, а тогда мы здесь действительно надолго застрянем.
– Насколько надолго? – спросил я из любопытства.
– Лет на триста, может на пятьсот, – был ответ, и я понял, что лепрекон не шутит.
Когда-то наши прапредки были сотворены голыми и чувствовали себя неплохо, пока не сваляли дурака с неким яблоком, съеденным без спроса. Тогда-то, осознав свою наготу, они потребовали одежду, и с тех пор человечество себя без неё не мыслит. Нас заворачивают в ткань сразу после рождения, и всю жизнь мы потом стремимся иметь на себе хотя бы один слой текстиля, даже когда совершенно в нём не нуждаемся. Нас и хоронят запакованными в тряпки, хоть они и нужны отслужившему телу, не более чем берёзе бумажные листья на зиму.
Люди даже купаются в одежде, что само по себе невероятно глупо, и сбрасывают её лишь в двух случаях – когда моются, либо когда собираются создать новую жизнь. (То есть, заняться любовью, если кто не понял.)
Я не нудист, а потому голым в зарослях вереска чувствовал себя неуютно. Правда, стесняться здесь было некого – Улли сейчас был в мужском образе, а это глупо мужчине мужчину стесняться. Но всё же неловко было шастать за ним сквозь траву, чувствуя, как твоё прирождённое естество по дурацки прыгает и мотается туда-сюда, не сдерживаемое даже бельём.
– Ты что там пыхтишь? – спросил лепрекон, обернувшись.
– Слушай, – сказал я, видимо покраснев при этом, – у тебя нет лишнего лоскута, а то я уже замаялся гулять, как стриптизёрша!
От хохота лепрекона с ближайших листьев обрушились потоки росы! Потом он куда-то исчез, но тут же вернулся, держа в руках большой лист лопуха.
– На, завернись! – сказал он, а у самого в глазах так и прыгали черти. – Извини, но от своей одежды ничего дать не могу. Она, видишь ли, магическая, и на людей действует непредсказуемо.
– А как она действует на людей? – спросил я ворчливо, пытаясь соорудить из влажного, холодного, слегка колючего листа, что-то напоминающее плащ.
– Я с её помощью могу превратиться во что угодно, – ответил Улли. – В Ульяну, например. Что же касается тебя, то ты тоже сможешь превратиться, но только во что, это никому неизвестно, но только не в то во что хочешь. Поверь – опыты были! Чаще всего мужики пробуют стать львами там или драконами. А получаются жабы кроты или рыбы. Сом из тебя получился бы славный, нда! Но беда не в этом, а в том, что расколдовать тебя обратно будет непросто. Почти невозможно! Ну, может быть лет через тысячу…