В сквере, где ее ожидал Крылов, было темно и безлюдно. Вера сразу заметила его, он стоял около скамейки и курил.
– Добрый вечер, товарищ майор, – поздоровалась она с ним.
– Добрый вечер, «Зорька». Давно мы с тобой не виделись, давно. Как у тебя настроение?
– Плохо, товарищ майор. Устала я жить в ожидании. Хочется все бросить и просто жить, как все нормальные люди.
Крылов усмехнулся.
– Ты думаешь, я не устал? Устал. Устал и твой Воронцов. Но идет война и нужно сжать зубы и делать свою работу.
– Мне сегодня звонил Покровский. Он предупредил меня о командировке в Челябинск.
– Понятно…. Что я тебе могу сказать, придется ехать. Наша операция переходит в завершающую стадию, и мы должны полностью контролировать ее.
– Я поняла вас, товарищ майор.
– Вот и хорошо, «Зорька». Единственная моя просьба – ничему не удивляйся.
– Что значит, ничему не удивляйся, товарищ майор.
– Сама увидишь. Держи себя в руках…. До свидания…
Крылов развернулся и направился вдоль аллеи. Девушка проводила его взглядом, и когда тот скрылся в темноте сквера, направилась в сторону дома. Она шла, и все думала о том, что ей сказал при встрече майор. О какой неожиданности говорил он, она так и не поняла. Буквально около дома ее остановил патруль.
– Документы, гражданочка, – обратился к ней один из патрульных. – Я, надеюсь, что у вас есть пропуск?
Она достала из сумочки документы и протянула их. Мужчина, поправив на плече винтовку, включил карманный фонарик и стал читать их. Он интересно шевелил своими пухлыми губами, чем вызвал улыбку у девушки.
– Вы, что улыбаетесь? – спросил он Корнилову.
– Это я так, своим мыслям, – слукавила она.
Он вернул ей документы и она, словно выпущенная на волю птица, снова устремилась вперед, где в темноте, черной громадой ее ждал большой и уютный дом.
***
Козырев постучал в дверь. Несмотря на наличие в квартире звонка, он не любил звонить. Эта привычка сохранилась у него с детства, когда вся их многочисленная семья ютилась в небольшой коммунальной квартире. За дверью раздались едва слышимые звуки шагов.
– Кто там? – спросил его женский голос.
– Это я, Козырев. Открой….
На какую – то долю секунды за дверью стало тихо, словно хозяйка прикидывала открывать ей дверь или нет. Звякнула металлическая цепочка и в образовавшуюся щель, он увидел лицо женщины.
– Анатолий? Это вы?
– Нет, призрак, – раздраженно ответил он. – И долго ты меня будешь держать на лестничной площадке?
Она открыла дверь, пропуская его в квартиру.
– Ты, одна? – спросил он ее, проходя в прихожую.
– А с кем я могу еще быть? Что за идиотские вопросы?
Он снял с себя портупею и стал медленно снимать с себя шинель. Взглянув на хозяйку квартиры, он улыбнулся.
– Что у тебя в чемоданчике? – спросила его она. – Покажи мне, что ты принес?
Он взял в руки чемоданчик и прошел в зал. Положив его на стол, он словно волшебник , открыл его и посмотрел на женщину. В глазах ее вспыхнули неподдельные огоньки любопытства. Он стал медленно доставать из него: бутылку коньяка, две банки тушенки, буханку хлеба, банку рыбных консервов, небольшой кулек с конфетами.
– Ну, как? Гуляем? – произнес он.
– Какой ты милый, Анатолий! Конечно, гуляем! – произнесла она и стала быстро сервировать стол, выставляя из буфета тарелки и рюмки.
Козырев подошел к ней сзади и, прижав к себе, полез своей рукой к грудям женщины.
– Анатолий! Что ты делаешь? У тебя такие холодные руки….
– Вот согрей, – произнес он ей в ухо и, развернув женщину, впился своими губами в ее губы.
Женщина, нащупав рукой, край стола, поставила на него тарелку и крепко прижалась к мужчине. Она сладостно застонала, чем вызвала у мужчины неодолимое желание завладеть женщину прямо на месте. Он приподнял ее и положил спиной на стол.
– Анатолий, не надо, – тихо шептала она, ощущая, как мужская рука пытается сорвать с нее шелковые трусики. – Анатолий….
Она еще хотела что-то сказать, но он закрыл ей рот своей большой ладонью. Она перестала сопротивляться, чувствуя, как начинает уплывать в какое-то сладостное пространство, в котором нет краев и времени.
– Еще, – тихо шептала она. – Еще…..
Он выпустил ее из своих объятий и тяжело дыша, начал натягивать на себя спущенное галифе. Натянув штаны, он сел в кресло и посмотрел на женщину, которая продолжала лежать на столе. Наконец она встала и смущенно улыбаясь, стала приводить себя в порядок.