–- Но война еще не кончилась. Немцы приближаются к Антверпену.
–- Все равно через несколько месяцев немцам каюк. А через несколько месяцев после этого и японцам крышка. И если я теперь загублю свою жизнь, то уже не ради родины, а ради Кэткарта и Корна. Нет уж, увольте, я зачехляю свой бомбовый прицел. Отныне я думаю только о собственной шкуре.
Майор Дэнби снисходительно улыбнулся:
–- Послушайте, Йоссариан, а что, если все начнут рассуждать подобным образом?
–- Если бы я рассуждал иначе, я был бы последним кретином. -Усевшись попрямее, Йоссариан продолжал: — Знаете, у меня такое странное чувство, будто, однажды я уже вел с кем-то точно такой же разговор. Это — как у капеллана, которому всегда чудится, что когда-то он бывал уже в той или иной ситуации.
–- Капеллану хочется, чтобы вы не возражали против отправки домой, — заметил майор Дэнби.
–- А-а, ну его к чертям!
Майор Дэнби сокрушенно покачал головой:
–- Вы знаете, он боится, что повлиял на ваше решение.
–- Он тут ни при чем. Знаете, что я мог бы сделать? Я мог бы остаться здесь, на госпитальной койке, и вести растительный образ жизни. Я мог бы блаженствовать здесь, и пускай другие принимают за меня решения.
–- Нет, решение должны принимать вы, — возразил майор Дэнби. -Человек не может жить, как растение.
–- Почему же?
Глаза майора Дэнби потеплели.
–- А ведь, должно быть, очень приятно жить растительной жизнью, -задумчиво проговорил он.
–- Да нет, паршивое это дело, — ответил Йоссариан.
–- Ну почему же? Наверное, хорошо жить без забот и сомнений, — не соглашался майор Дэнби. — Я бы, пожалуй, с удовольствием согласился жить растительной жизнью и никогда не принимать никаких важных решений.
–- А каким бы растением вы хотели быть?
–- Ну, скажем, огурчиком или морковкой.
–- Каким огурчиком — свежим, зеленым или с гнильцой?
–- Свежим, конечно.
–- Едва вы поспеете, вас сорвут, порежут на кусочки и сделают из вас салат. Майор Дэнби сник.
–- Ну тогда — самым никудышным огурчиком.
–- Тогда вас оставят гнить на грядке, вы удобрите собой почву, и на этом месте потом вырастут полноценные огурцы.
–- Нет, пожалуй, я не хочу вести растительный образ жизни, -печально сказал майор Дэнби.
–- Скажите, Дэнби, может, мне и в самом деле не возражать против отправки домой? — уже серьезно спросил Йоссариан.
Майор Дэнби пожал плечами:
–- В этом — ваш путь к спасению.
–- Я себя не спасу, Я себя потеряю, Дэнби, Вам бы следовало это знать.
–- У вас будет все, что душе угодно.
–— А мне нужно совсем немного, — ответил Йоссариан и вдруг в припадке неожиданной ярости и отчаяния стукнул кулаком по матрацу: -Черт побери, Дэнби! В этой войне погибли мои друзья. Я не могу вступать в сделку. Жаль, что эта девка меня не зарезала: это был бы самый разумный выход из положения.
–- Значит, по-вашему, лучше отправиться в тюрьму?
–- А вы бы согласились, если бы вас отправили домой?
–- Конечно, согласился бы, — убежденно заявил майор Дэнби. — Ну конечно, согласился бы, — объявил он через мгновение, но уже не столь твердым тоном и после нескольких секунд мучительных размышлений выдавил из себя:
–- Да, пожалуй, будь я на вашем месте, я бы согласился на отправку домой. — Он досадливо помотал головой и, страдальчески сморщившись, выпалил: — О да, я наверняка бы согласился, чтобы меня отправили домой. Но я такой ужасный трус, что вряд ли мог очутиться на вашем месте.
–- Ну, а допустим, вы не были бы трусом, — спросил Йоссариан, не сводя с него пристального взгляда. — Допустим, у вас хватило бы мужества не подчиниться начальству...
–- Тогда я бы не позволил, чтобы они отослали меня домой! -торжественно, с нескрываемой радостью провозгласил майор Дэнби. — И уж наверняка не позволил бы им предать меня военно-полевому суду.
–- Значит, вы продолжали бы летать на задания?
–- Нет, разумеется, нет. Это была бы полная капитуляция. Ведь меня могли бы убить.
–- Следовательно, вам оставалось бы только сбежать? Майор Дэнби приготовился было гордо возразить и вдруг неожиданно запнулся — его полуотвисшая челюсть захлопнулась. Он устало поджал губы:
–- Что же это получается? Выходит, и у меня тоже не было бы никакого выхода?
Он снова забеспокоился, лоб у него покрылся испариной, а глаза навыкате заблестели. Теперь, потерпев поражение, он скрестил свои мягкие руки на коленях и, почти не дыша, понуро уставился в пол. Густые косые тени падали в окно. Йоссариан наблюдал за майором с видом победителя. Оба не пошевелились, когда с улицы донесся шум подъезжающей машины и послышались торопливые шаги, приближавшиеся к зданию.
–- Отчего же, у вас был бы выход. Вам мог бы помочь Милоу, -заметил Йоссариан. — Он влиятельней полковника Кэткарта. Он мне кое-чем обязан.
Майор Дэнби покачал головой и безучастно сказал:
–- Милоу и полковник Кэткарт теперь друзья-приятели. Милоу произвел полковника Кэткарта в вице-президенты синдиката и обещал ему после войны большой пост.
–- Ну тогда нам поможет Уинтергрин! — воскликнул Йоссариан. — Он ненавидит их обоих и придет в ярость, когда узнает, что они спелись.
Майор Дэнби опять уныло покачал головой:
–- Милоу и экс-рядовой первого класса Уинтергрин на прошлой неделе объединились. Теперь они партнеры по фирме "М. и М.".
–- Стало быть, у нас не осталось никакой надежды, а?
–- Никакой.
–- Совсем никакой?
–- Да, совсем никакой, — подтвердил майор Дэнби. Помолчав, он снова поднял глаза, осененный какой-то смутной идеей: — Может быть, было бы гораздо лучше,если бы они нас... исчезли, как других, тем самым освободив нас от этого невыносимого бремени?