– Это уже звучит лучше, мистер Клевинджер, хотя это к явная ложь. Прошлой ночью, в сортире, разве вы не заявили шепотом другому подлому сукину сыну, который тоже нам не нравится, что мы не сможем вас наказать? Кстати, как его фамилия?
–- Йоссариан, сэр, — сказал лейтенант Шейскопф.
–- Вот-вот, верно, Йоссариан. Йоссариан? Это что — его фамилия? Черт побери! Что это еще за фамилия? У лейтенанта Шейскопфа объяснение было наготове.
–Йоссариан - это фамилия Йоссариана, сэр, — объяснил он.
– Хорошо, допустим, что так. Так вы не шептали Йоссариану, что мы не сможем вас наказать?
–- О нет,сэр.Я сказал ему шепотом,что вы не сочтете меня виновным.
–- Может быть, я слишком глуп,— прервал полковник,— но я не улавливаю разницы.Да,я,наверное,здорово глуп, если не улавливаю разницы.
– Ммм...
– Вы — несчастный сукин сын! Вы согласны с этим? Не лезьте со своими объяснениями, когда вас не просят! Если я что-то утверждаю, я ни от кого не требую разъяснений. Так вот, вы — несчастный сукин сын, не так ли?
–Нет ,сэр!
–"Нет сэр"? Значит, вы считаете меня жалким лгуном?
–- О нет, сэр...
–- Тогда вы — несчастный сукин сын, правильно?
–- Нет, сэр.
–- Вы что, драться со мной собираетесь?
–- Нет, сэр.
–- Вы признаете себя несчастным сукиным сыном?
–- Нет, сэр.
–- Будь ты проклят, тебе явно не терпится подраться со мной! Да я сейчас перепрыгну через этот стол и вытряхну из тебя твою трусливую, вонючую душонку, которой цена два вонючих цента в базарный день, да еще переломаю тебе руки и ноги!
– Переломайте, переломайте! — закричал майор Меткаф.
–- Меткаф, вы — вонючий сукин сын! Я же вам приказал заткнуть свою вонючую, трусливую, дурацкую глотку.
–- Слушаюсь, сэр. Извините, сэр.
–- Вы лучше не извиняйтесь, а заткнитесь.
–- Я попробую, сэр. Не попробуешь — не научишься. Это единственный способ научиться, сэр.
–- Что это такое? Откуда вы взяли?
–- Все так говорят, сэр. Даже лейтенант Шейскопф говорил.
–- Вы говорили?
–- Да, сэр. - сказал лейтенант Шейскопф. — Так все говорят.
–- Ну хорошо, Меткаф. Может быть, вы все-таки попробуете заткнуть вашу дурацкую глотку и тем самым научитесь ее не разевать? Итак, на чем мы остановились?- Прочтите мне последнюю строчку стенограммы.
–- "Прочтите мне последнюю строчку стенограммы " — прочел капрал, который знал стенографию.
–- Да не мою последнюю строчку, идиот! — загремел. полковник. — А чью-нибудь еще!
–- "Прочтите мне последнюю строчку стенограммы", — прочитал капрал.
–- Да это тоже моя последняя строчка! — завизжал полковник, становясь пунцовым от гнева.
– О нет, сэр, — запротестовал капрал. — Это уже моя последняя строчка, раз я прочитал ее вам секунду назад. Неужели вы не помните, сэр, всего лишь секунду назад...
–- Ах боже ты мой! Прочтите мне его последнюю строчку, идиот! Как ваша фамилия, черт побери?
–- Попинджей, сэр.
–- Отлично, вы — следующий на очереди. Как только кончим его судить, возьмемся за вас. Ясно?
–- Да, сэр. В чем меня будут обвинять?
–- Какая разница! Вы слышите, господа? И он еще спрашивает! Скоро узнаете, Попинджей. Как только мы покончим с Клевинджером, в ту же секунду вы и узнаете. Ваш отец — миллионер или сенатор?
–- Нет, сэр.
–- Тогда считайте, Попинджей, что вы сидите по горло в дерьме, и притом без лопаты. А может быть, ваш папенька — генерал или член правительства?
–- Нет, сэр.
–- Прекрасно. Чем же занимается ваш папенька?
–- Он умер, сэр.
–- Превосходно. В таком случае вы на самом деле вляпались по уши, Попинджей. Ваша фамилия действительно Попинджей? Вообще, что это еще за фамилия такая — Попинджей? Что-то она мне не нравится.
–- Попинджей — это фамилия Попинджея, сэр, — объяснил лейтенант Шейскопф.
–- В общем, мне все это не нравится, Попинджей, и мне не терпится вытряхнуть из вас вашу вонючую, трусливую душонку и переломать вам руки и ноги. Кадет Клевинджер, повторите, пожалуйста, черт вас побери, что вы там шептали или не шептали Йоссариану вчера вечером в сортире?
–- Слушаюсь, сэр. Я сказал, что вы не сочтете меня виновным...
–- Вот отсюда и начнем. Что конкретно вы имели в виду, кадет Клевинджер, когда говорили, что мы не сочтем вас виновным?
–- Я не говорил, что вы не сочтете меня виновным, сэр.
–- Когда?
–- Что "когда", сэр?
–- Проклятье! Вы опять решили меня изводить?
–- Нет, сэр. Прошу извинения, сэр.
–- В таком случае отвечайте на вопрос. Когда вы не говорили, что мы не сочтем вас виновным?
–- Вчера поздно вечером, в сортире, сэр.
–- Это единственный раз, когда вы этого не говорили?
–- Нет, сэр, я всегда не говорил, что вы не сочтете меня виновным, сэр. Йоссарияу я сказал, что...
–- Никто вас не спрашивает, что вы сказали Йоссариану! Мы вас спрашиваем, что вы ему не сказали. Нас вовсе не интересует, что вы ему сказали. Ясно вам?
–- Да, сэр.
–- Тогда продолжаем. Так что вы сказали Йоссарйану?
–- Я сказал ему, сэр, что вы не сочтете меня виновным в нарушениях, которые мне приписывают, и восторжествует...
–- Что восторжествует? Не бормочите себе под нос!
–- Прекратите бормотать!
–- Слушаюсь, сэр.
–- А уж если вы бормочете, так не забудьте пробормотать слово "сэр".
–- Меткаф, опять вы, мерзавец...
–- ...восторжествует справедливость, сэр, — пробормотал Клевинджер. — Я сказал, что вы не сочтете меня виновным и воет...
–- Справедливость? — удивленно спросил полковник. — Что такое справедливость?
–- Справедливость, сэр, — это...
–- Истинная справедливость — это прежде всего несправедливость, -усмехнулся полковник и стукнул жирным кулаком по столу. — Я тебе сейчас растолкую, что такое справедливость. Справедливость — это удар коленом в живот. Это — когда пыряют снизу ножом в горло, под подбородок, исподтишка. Справедливость — это когда в темноте без предупреждения бьют по голове мешком с песком или прыгают на горло и душат. Вот что такое справедливость! Если мы хотим стать сильными и крепкими, чтобы победить макаронников! Стрелять с бедра! Понял?