Йоссариан тяжело вздохнул и стал размышлять о слухах относительно налета на Болонью. Клапан, который разбирал Орр, был размером с большой палец и состоял из тридцати семи деталей, не считая кожуха. Многие детали были настолько крохотными, что Орру приходилось брать их кончиками ногтей. Он раскладывал их на полу в строгом порядке, как по каталогу, не убыстряя и не замедляя движений, работая методично и монотонно, без перерывов, останавливаясь разве только на мгновение, чтобы бросить на Йоссариана лукавый взгляд одержимого. Йоссариан наблюдал за Орром, и ему казалось, что вот сейчас он сойдет с ума. Он отворачивался, зажмуривал глаза, но так выходило еще хуже: он слышал слабенькое, сводящее с ума, беспрерывное, отчетливое звяканье легоньких винтиков и пластинок. А кроме того, Орр ритмично, хрипло и противно дышал носом. Йоссариан сжимал кулаки и смотрел на длинный, с костяной рукояткой охотничий нож покойника, болтавшийся в ножнах над койкой. Как только он доходил до мысли зарезать Орра, его напряжение спадало. Мысль об убийстве Орра была настолько смехотворной, что он начинал обдумывать ее серьезно, находя в этом странное очарование. Он присматривался к ложбинке на шее Орра, прикидывая, где там у него находится продолговатый костный мозг. Даже легчайший удар в это место был бы смертельным и разрешил бы для них обоих множество серьезных, мучительных проблем.
— А это больно? — вдруг спросил Орр, будто повинуясь инстинкту самосохранения.
Йоссариан остановил на нем пристальный взгляд:
— Что больно?
— Я про твою ногу, — сказал Орр со странным, загадочным смешком. — Ты еще малость хромаешь.
— Это я, наверное, по привычке, — сказал Йоссариан, с облегчением переводя дух. — Скоро пройдет.
— Почему ты со мной никогда не летаешь? — внезапно спросил Орр и впервые посмотрел Йоссариану прямо в глаза. — Вот вопрос, на который я хочу услышать ответ. Почему ты никогда со мной не летаешь?
Йоссариан отвернулся, испытывая стыд и замешательство:
— Я тебе говорил почему. Меня почти все время заставляют летать ведущим.
— Не поэтому, — покачивая головой, сказал Орр. — После первого налета на Авиньон ты пошел к Пилтчарду и Рену и сказал им, что больше никогда не будешь летать со мной. Так ведь было?
Йоссариану стало жарко.
— Я им этого не говорил, — соврал он.
— Говорил, говорил, — спокойно настаивал Орр. — Ты просил их не назначать тебя на машины, которые пилотирую я, Доббс или Хьюпл, потому что ты нам не доверяешь. А Пилтчард и Рен сказали, что они не могут сделать для тебя исключение, потому что это будет несправедливо по отношению к тем, кому придется с нами летать.
— Ну и что? — спросил Йоссариан. — Выходит, от этого все равно ничего не изменилось.
— Да, только с тех пор они тебя уже не заставляют летать со мной, — стоя на коленях, говорил Орр без горечи и упрека. Но оттого, что в глубине души он был уязвлен, смотреть на него стало совсем невозможно, хотя он по-прежнему продолжал скалить зубы, как будто речь шла о чем-то очень смешном. — А ведь тебе стоило бы полетать со мной. Я ведь пилот что надо, со мной не пропадешь. Может, меня и часто сбивают, но это уж не по моей вине, да к тому же никто из экипажа ни разу не пострадал. Да, да, уважаемый сэр, будь у тебя голова на плечах, тебе бы знаешь что надо сделать? Пойти прямехонько к Пилтчарду и Рену и сказать, что отныне на все боевые задания ты летаешь со мной.
Йоссариан подался вперед и впился взглядом в лицо Орра, на котором непостижимым образом, словно на карнавальной маске, соседствовали противоречивые чувства.